В ночь на понедельник, 9 ноября, петербургский акционист Петр Павленский поджег двери здания ФСБ на Лубянке. Новая акция получила название «Угроза». Под наблюдением камер приглашенных журналистов Павленский дождался полиции. Сегодня по делу проходит суд, по итогам которого станет понятно, в чем именно обвинят акциониста: в хулиганстве или вандализме.
Какое отношение горящая дверь имеет к искусству, почему эффект от нее нам еще только предстоит увидеть, что отличает Павленского от «Войны» и Pussy Riot и в чем вообще значимость его акций? «Бумага» собрала мнения экспертов.
В течение суток после очередной акции петербургского акциониста Петра Павленского в отечественных СМИ и блогах появилось множество текстов, осмысляющих действия у дверей ФСБ в Москве. Так, писатель и бывший председатель запрещенной партии НБП Эдуард Лимонов выступил с критикой акции Павленского. «Он всё нарывался, и вот нарвался», — написал Лимонов, имея в виду, что в этот раз акционист нанес ущерб не собственному телу, а госимуществу.
По мнению Лимонова, художественная деятельность Павленского происходит из творчества авангардиста Казимира Малевича и действий грека Герострата, который в IV веке сжег в своем родном городе храм Артемиды, чтобы остаться в памяти современников. Кроме того, писатель уверен, что ФСБ «по рукам точно надает»: «А то так каждый в придурковатой шапочке начнет палить ФСБ, и что это будет?!».
Сергей Абрамов, заместитель председателя комиссии Общественной палаты России по культуре, охарактеризовал «Угрозу» Павленского как акцию с «низким художественным уровнем». По его мнению, это «пиар стопроцентный» и акция «не является творческой и не прибавляет к пониманию художника чего-то существенного».
Уклончиво о новой акции Павленского высказался и директор Института проблем современного искусства Иосиф Бакштейн. В беседе с корреспондентом «Коммерсантъ FM» искусствовед заявил, что, по его мнению, с момента действия прошло недостаточно времени и «давать какую-то этому оценку достаточно рано». Однако, по его словам, «в этом что-то художественное есть».
С положительной оценкой выступил галерист и коллекционер современного искусства Марат Гельман. Он высказал предположение, что акция Павленского еще не закончилась и главный эффект от нее обществу еще предстоит увидеть. В своей колонке на «Слоне» Гельман обратил внимание на то, что Павленский и теперь, и ранее, в своих предыдущих акциях, всегда подчеркнуто одинок и не старается скрыться с места проведения.
Художественную ценность «Угрозы» отметила и Мария Семендяева, искусствовед, редактор газеты The Art Newspaper Russia. В беседе с «Медузой» она пояснила, чем искусство отличается от вандализма и порчи имущества.
Одним из самых объемных и популярных в соцсетях высказываний на тему новой акции Павленского стала запись пользователя закрытого блога «Лепра» quick_justice. По мнению автора, своими художественными действиями петербургский акционист показывает, что «текущая система ничего не может сделать с человеком, который не боится».
Лепроюзер обратил внимание и на то, что, в отличие от других радикальных отечественных акционистов последних лет, таких как арт-группа «Война» и Pussy Riot, Петр Павленский, во-первых, подчеркнуто одинок в своих акциях, и во-вторых, никогда не стремится скрыться от полиции. «Он никуда не убегает — он стоит в свете пламени и говорит: вот он я, я не аноним, я не хулиган, это то, что я о вас думаю и я не боюсь», — пишет quick_justice.
В том же ключе призывает интерпретировать свою акцию и сам Павленский. По его собственным словам, устройства наблюдения, прослушка, военные суди и прочие средства государственного контроля внушают людям исключительно страх и ограничивают их свободу.
Первой известной акцией Петра Павленского стал «Шов»: акционист стоял в пикете у Казанского собора с зашитым суровой ниткой ртом в поддержку группы Pussy Riot. Затем Павленский лежал перед петербургским Заксом, завернутый в «кокон» из колючей проволоки, прибивал гвоздем свою мошонку к брусчатке на Красной площади, жег автомобильные покрышки на Мало-Конюшенном мосту и отрезал себе ухо, сидя обнаженным на заборе Института психиатрии имени Сербского в Москве.
