«Он спросил, не шпионка ли я». Некоторых экспатов допрашивают по возвращении в Россию — вот как это происходит. Три истории

— Я проходила сухопутную границу через Верхний Ларс в конце июля. Это было достаточно рано, в районе 9 часов утра.

На допрос меня отвели, когда я подошла к окошку и отдала паспорт. Там сидела девушка, очень агрессивно настроенная. Она спросила о цели моей поездки в Грузию, я ответила «туризм». Она: «А почему тогда так долго были в Грузии? Вы куда-то еще ездили?» Я рассказала, что была в Турции и Ереване.

Девушка кому-то позвонила и сказала: «Вам придется подождать. Вас поведут в отдельную комнату на допрос». Почему меня вызывают на допрос, она никак не аргументировала.

Меня привели в отдельное здание, там было очень много граждан Украины, в основном из Донецкой и Луганской области. Им раздали какие-то анкеты, они их заполняли — мне не дали ничего. Еще у них забирали телефоны с паролями — у меня ничего не забирали.

Сам допрос прошел нормально: спрашивали, на какие деньги я живу в Грузии, чем занимаюсь. Я сказала, что иногда беру заказы на пошив, постоянной работы нет. А перед этим работала в фирме, которая перебралась из Петербурга в Тбилиси, тоже в швейной отрасли.

Рассказала, что в целом живу на деньги парня, он платит за квартиру, покупает продукты. Про парня моего тоже спросили: кто он и чем занимается, гражданин какой страны. Я ответила. (Собеседница попросила не раскрывать подробности о личности партнера — прим. Paper Kartuli.)

После он [российский пограничник] задал вопросы про работу в России. Я раньше работала экологом, его это заинтересовало. Спросил, с какими организациями я работала, на каком уровне, в чем именно заключалась моя работа, кем были клиенты нашей фирмы. Я рассказала об этом и отметила, что среди клиентов чаще встречались региональные заказчики, но с появлением тендеров было несколько крупных: например, «РЖД» и «Связьтранснефть».

Он сразу же спросил, не шпионка ли я. Ответила: «Нет». Может, меня завербовали какие-нибудь службы, уточнил он. Тут я засмеялась и сказала, что, конечно же, нет!

Пограничник: А вы не готовите теракт, не собираетесь взорвать какой-нибудь мост или реле?

Я: Что такое реле? — Он пояснил, [что это электромеханическое устройство для установки и разрыва соединения электрической цепи]. — Нет, не собираюсь.

Пограничник: А к Навальному вы как относитесь, не состоите в его движении, поддерживаете его?

Я: Никак к нему не отношусь.

После ответа на этот вопрос допрос закончился. Меня отпустили.

— Я выезжал из Грузии в Россию в конце июня. Отсутствовал в России с конца сентября 2022 года. Въезжал через сухопутную границу, через КПП «Верхний Ларс». Когда сотрудник пограничной службы увидел, что я выезжал в конце сентября, сразу сработал некий триггер. Сказал, что нужно пройти беседу. Причем не отметил, с кем, но было понятно.

Кроме меня в очереди на допрос было много людей. Отдельно были граждане Украины, — их всех тормозили. Каких-то граждан России, кто долго отсутствовал в РФ, тоже приглашали на беседу. Причем не только парней, но и девушек. Я видел не всех, конечно, но человек 15 было.

Я ждал допрос недолго, меня вызвали одним из первых. Я ехал в такси с другими пассажирами и больше всего переживал, что кто-то из них опоздает на самолет из Владикавказа из-за меня. Но в целом всё заняло полтора часа. Со мной говорил один человек, — достоверно я не знаю его звание и должность, но предполагаю, что это был сотрудник ФСБ, — он был в штатском.

Сначала задавали технические вопросы: когда приехал, когда уехал, где был, чем занимался в России. Спрашивали про родственников, узнавали данные. Я на всё ответил: думаю, и без моих ответов, у них есть эта информация. Работаю я в сфере недвижимости, ничего противозаконного не делал, так что никакую информацию не скрывал.

Я понимал, что если откажусь общаться, то всё продлится дольше, я опоздаю на самолет, а люди, которые со мной ехали, попадут в непростую ситуацию. Насчет информации о проживании в Грузии тоже на всё отвечал, но старался давать меньше конкретики.

Потом мне начали задавать более странные вопросы. Например, как отношусь к «СВО», почему уехал в сентябре. Я сказал, что отношение негативное, объяснил почему. Про мобилизацию тоже не стал отрицать, что [она и мой отъезд] якобы никак не связаны: это было бы довольно глупо. Сказал, что у меня есть возможность удаленной работы, и я предпочел в это время находиться не в России. В этом нет ничего противозаконного.

Еще меня спрашивали, почему я уехал во время мобилизации, хотя я не годен и у меня отсрочка от военной службы. Я сказал, что это было неважно. Он [сотрудник ФСБ] переубеждать меня не стал, согласился, что были какие-то перегибы на местах. Да и вообще, когда я говорил, что негативно отношусь к «СВО», он не пытался меня переубедить или как-то надавить.

Спрашивали, участвовал ли я в каких-то оппозиционных акциях в России и за пределами. Я честно ответил, что в России когда-то участвовал, а за границей — нет. У меня есть протокол об административном задержании за участие в антивоенных митингах, но, как я понял, этой информации у них не было.

Были вопросы, связанные с финансированием ВСУ или экстремистских организаций. Я ответил отрицательно — не знаю, возможно ли как-то это проверить. Когда эти организации признали экстремистскими, я перестал им донатить.

Самое неприятное — у меня забрали телефон. Я понимал, что это незаконно, но варианта отказаться у меня нет. Его отнесли куда-то в другую комнату, через 15 минут вернули, не знаю, что там смотрели. Я был к этому готов и немного подчистил телефон, но не слишком тщательно. Я постарался удалить какие-то личные чаты, фотографии, данные друзей, которые живут в Грузии.

Больше всего сотрудников интересовала информация о других гражданах России, которые живут в Грузии. Какие-то вещи общие [спрашивали] с посылом, не были ли завербованы другие россияне. Спрашивали, с кем общался, с кем жил. Я старался как раз на эти вопросы отвечать максимально размыто.

На самом деле это была скорее беседа, чем допрос. Я готовился к более сильному давлению.