Анастасия Терентьева рассказывает, где факелоносцев встречали теплее всего, как одна светская дама пыталась одолжить у нее кроссовки и почему потухший факел — это нормально.
Анастасия Терентьева
Один из организаторов эстафеты олимпийского огня, журналист
Основная мотивация для участия в Олимпиаде — возможность увидеть Россию; мы все где-то были, а в России ничего не видели. Чтобы попасть на эстафету, я прошла пять собеседований: одно в Питере, два в Москве и с тремя австралийцами, которых я совершенно не понимала. Мне сказали: «Настя, тебя ждет четыре месяца переездов из города в город, у тебя не будет времени, чтобы сделать маникюр, тебе реально будет хотеться спать и жрать. Хочешь?». Я, не имея на тот момент постоянной работы, сказала, что очень хочу.Я ожидала, что все будет очень плохо: дно, разруха и боль. Но была приятно удивлена тем, что жизнь в российских городах кипитСейчас мне кажется, что за четыре месяца я состарилась лет на десять: я хуже выгляжу и чувствую себя старше. Но то, как по всей России встречали эстафету, было незабываемо. Люди, конечно, часто говорили, мол, приехали придурки, пробки из-за вас, вы деньги казенные пилите. На самом же деле я подписалась на эстафету, потому что все потраченные средства — это деньги партнеров: компании «Ингосстрах», «Фольксваген», «Кока-Кола», «РЖД». У каждой из них было по 15 миллионов в качестве взноса. Я как журналист очень радовалась, потому что, общаясь с людьми, понимала, что деньги не из их кармана забрали. Я работала с факелоносцами: мы приезжаем в город, встречаем их, заполняем документы, тренируем и рассказываем, куда бежать, что делать и, вообще, чего ожидать. Самое классное, когда ты встречаешь этих людей после эстафеты. В начале многие волнуются, нервничают, что их отвлекли от важных дел, но после эстафеты у них горят глаза, будто они прикоснулись к чему-то прекрасному. Больше всего знаменитых факелоносцев было в Москве, а дальше — по одному на город. В столице было сложнее всего — там был наш дебют и все знаменитые факелоносцы. 7 октября бежали Андрей Малахов, Юлия Бордовских, Светлана Бондарчук, Марина Александрова, братья Крестовские и так далее. Некоторые из них замечательные, а с некоторыми возникали проблемы. Светлана Бондарчук, например, пыталась у нас отжать кроссовки, но все закончилось тем, что я ей сказала: «Светлана, если вы не хотите бежать в своей обуви, то на Красной площади есть магазин Bosco». Я ожидала, что все будет очень плохо: дно, разруха и боль. Но была приятно удивлена тем, что жизнь в российских городах кипит. Да, действительно, сотнями километров ты проезжаешь деревни с кривыми крышами, старыми заборами, грязными домами. Но большинство городов живые, там есть чему радоваться. Я боялась, что после того, как поезжу по России, мне станет очень печально за русского человека, но этого не произошло. Понятно, что нам показывали только лицевую сторону, но все-таки после каждой эстафеты, несмотря на усталость, мы ходили по разным районам, разговаривали с людьми и спрашивали их, как вообще тут живется. Народ живет хорошо.
Что касается того, что огонь тух, то в Олимпийском комитете есть определенная норма, и Россия пока ее не превысилаЭстафету, конечно, было легче проводить в маленьких городах: люди по-детски искренне радовались, буквально все выходили на улицу: если живет в городе пять тысяч, то все пять и выйдут. Самые тухлые эстафеты были в Екатеринбурге, Казани — там, где, казалось бы, должно было быть все отлично. Люди в больших городах скорее заботятся о пробках, чем о том, чтобы увидеть олимпийский огонь, который здесь никогда не был и, скорее всего, уже и не побывает. Причем оргкомитет просил администрацию городов не перекрывать все, это вызвало бы кучу проблем и возмущение жителей, что чаще всего и было. В Пушкине, например, мне пришлось ехать по обочине встречной полосы, чтобы успеть довезти факелоносца, потому что весь город был перекрыт. Спрашивается: для кого вы перекрыли? У меня хотели отобрать права, я наорала на них, заплакала и проехала. Идеально было организовано в Иркутске, когда маршрут перекрыли за 20 минут до забега. По радио мы услышали, что загруженность дорог была нулевая, нас даже благодарили.