Организатор эстафеты олимпийского огня — о неожиданно счастливой России

Анастасия Терентьева рассказывает, где факелоносцев встречали теплее всего, как одна светская дама пыталась одолжить у нее кроссовки и почему потухший факел — это нормально.

Анастасия Терентьева

Один из организаторов эстафеты олимпийского огня, журналист

Основная мотивация для участия в Олимпиаде — возможность увидеть Россию; мы все где-то были, а в России ничего не видели. Чтобы попасть на эстафету, я прошла пять собеседований: одно в Питере, два в Москве и с тремя австралийцами, которых я совершенно не понимала. Мне сказали: «Настя, тебя ждет четыре месяца переездов из города в город, у тебя не будет времени, чтобы сделать маникюр, тебе реально будет хотеться спать и жрать. Хочешь?». Я, не имея на тот момент постоянной работы, сказала, что очень хочу.

Я ожидала, что все будет очень плохо: дно, разруха и боль. Но была приятно удивлена тем, что жизнь в российских городах кипит

Сейчас мне кажется, что за четыре месяца я состарилась лет на десять: я хуже выгляжу и чувствую себя старше. Но то, как по всей России встречали эстафету, было незабываемо. Люди, конечно, часто говорили, мол, приехали придурки, пробки из-за вас, вы деньги казенные пилите. На самом же деле я подписалась на эстафету, потому что все потраченные средства — это деньги партнеров: компании «Ингосстрах», «Фольксваген», «Кока-Кола», «РЖД». У каждой из них было по 15 миллионов в качестве взноса. Я как журналист очень радовалась, потому что, общаясь с людьми, понимала, что деньги не из их кармана забрали. Я работала с факелоносцами: мы приезжаем в город, встречаем их, заполняем документы, тренируем и рассказываем, куда бежать, что делать и, вообще, чего ожидать. Самое классное, когда ты встречаешь этих людей после эстафеты. В начале многие волнуются, нервничают, что их отвлекли от важных дел, но после эстафеты у них горят глаза, будто они прикоснулись к чему-то прекрасному. Больше всего знаменитых факелоносцев было в Москве, а дальше — по одному на город. В столице было сложнее всего — там был наш дебют и все знаменитые факелоносцы. 7 октября бежали Андрей Малахов, Юлия Бордовских, Светлана Бондарчук, Марина Александрова, братья Крестовские и так далее. Некоторые из них замечательные, а с некоторыми возникали проблемы. Светлана Бондарчук, например, пыталась у нас отжать кроссовки, но все закончилось тем, что я ей сказала: «Светлана, если вы не хотите бежать в своей обуви, то на Красной площади есть магазин Bosco». Я ожидала, что все будет очень плохо: дно, разруха и боль. Но была приятно удивлена тем, что жизнь в российских городах кипит. Да, действительно, сотнями километров ты проезжаешь деревни с кривыми крышами, старыми заборами, грязными домами. Но большинство городов живые, там есть чему радоваться. Я боялась, что после того, как поезжу по России, мне станет очень печально за русского человека, но этого не произошло. Понятно, что нам показывали только лицевую сторону, но все-таки после каждой эстафеты, несмотря на усталость, мы ходили по разным районам, разговаривали с людьми и спрашивали их, как вообще тут живется. Народ живет хорошо.

Что касается того, что огонь тух, то в Олимпийском комитете есть определенная норма, и Россия пока ее не превысила

Эстафету, конечно, было легче проводить в маленьких городах: люди по-детски искренне радовались, буквально все выходили на улицу: если живет в городе пять тысяч, то все пять и выйдут. Самые тухлые эстафеты были в Екатеринбурге, Казани — там, где, казалось бы, должно было быть все отлично. Люди в больших городах скорее заботятся о пробках, чем о том, чтобы увидеть олимпийский огонь, который здесь никогда не был и, скорее всего, уже и не побывает. Причем оргкомитет просил администрацию городов не перекрывать все, это вызвало бы кучу проблем и возмущение жителей, что чаще всего и было. В Пушкине, например, мне пришлось ехать по обочине встречной полосы, чтобы успеть довезти факелоносца, потому что весь город был перекрыт. Спрашивается: для кого вы перекрыли? У меня хотели отобрать права, я наорала на них, заплакала и проехала. Идеально было организовано в Иркутске, когда маршрут перекрыли за 20 минут до забега. По радио мы услышали, что загруженность дорог была нулевая, нас даже благодарили. Первое, что любят обсуждать в СМИ, — это цена факела. Я очень много раз читала, что факел купили якобы за 100 или 300 тысяч рублей. Понятно, что их перепродают как угодно, но на самом деле факелоносец может выкупить факел, причем только свой, за 13 120 рублей. Это единственная цена по России. Второе, что обсуждалось в СМИ, — это, конечно же, то, как факел тух. Да, он может потухнуть, поскольку это огонь, там нет подачи газа из-за соображений безопасности. На этот случай всегда в машине есть лампада с огнем, который привезли из Греции и который хранят днем и ночью в отдельных номерах под охраной. Обычно факел поджигают от этой лампады, а то, что произошло в Москве в первый день, было случайностью: ненатренированная команда просто не обратила внимания, что кто-то подскочил с зажигалкой. Очень глупая история, за которую нам всем было жутко стыдно. Но такой фальшивый огонь факелоносцы несли до тех пор, пока его не обновили. А что касается того, что огонь тух, то в Олимпийском комитете есть определенная норма, и Россия пока ее не превысила. Но ведь у нас же любят обсуждать, что все сделано через одно место, — в других странах к этому спокойнее относились.

Стройка века: четыре истории о том,

как готовили Олимпиаду в Сочи