13 августа 2012

«Мы уедем, когда поймём, что здесь больше не нужны»

В ночь на 7 июля во время наводнения на Кубани, по официальным данным, погибли 168 человек, более 7000 домов было разрушено. На следующий день после трагедии по всей России начался сбор гуманитарной помощи. В июле на Кубань съезжались волонтёры со всех городов — поддерживали местных жителей, восстанавливали дома, выгребали из помещений тонны ила. Катастрофа показала, что люди готовы помогать тем, кому эта помощь необходима. Над чем и как работают волонтёры через месяц после трагедии в Краснодарском крае? Вика Взятышева поговорила с куратором лагеря волонтёров Эдуардом Демидовым, а Ирина Кружилина побывала на месте трагедии.

Иллюстрация: Татьяна Тулупенко/ «Бумага»
В станицу Нижнебаканская (южная часть Крымского района) вода пришла раньше, чем в сам Крымск. Было одиннадцать вечера, люди не спали, у них была возможность выйти из домов или подняться на чердаки, поэтому погибших там меньше. Да и в самой станице население небольшое: всего 10700 человек. Общая площадь затопления 241 гектар — это 3325 пострадавших дома, 53 из них пойдут под снос. Ущерб понесли 9100 человек, каждому из которых теперь полагаются выплаты от государства. Десять тысяч рублей — единовременная финансовая помощь каждому пострадавшему, 150 тысяч рублей — выплата каждому пострадавшему за утрату имущества. Теперь у людей в Баканке появилось новое занятие: они стоят в очередях, пишут бесконечное количество заявлений. Нервы у населения сдают, они ссорятся в очередях и понятия не имеют, когда же до них дойдет заветная помощь. По десять тысяч получили почти все, а вот с остальными деньгами государство не торопится. А тем временем нужно как можно быстрее восстанавливать свои дома, 90 процентов экономики станицы — это частные хозяйства. Люди питаются тем, что вырастили на своих участках. Понятное дело, что в этом году урожая ждать не приходится. Всё, что было посажено, погибло под слоем грязи, чтобы очистить землю и снова что-нибудь посадить требуются ресурсы, материальные, да и просто рабочие руки. Гуманитарная помощь пришла незамедлительно, первым делом — одежда и продукты питания. Дальше требовались строительные материалы, генераторы и помпы для очистки колодцев, всё это доставляется в поселок постепенно, но на всех всё равно не хватает.
Фото: Ирина Кружилина
Сотрудники МЧС покинули посёлок, волонтёры, которые целыми автобусами приезжали со всей России, тоже в основном разъехались. В нижнебаканском лагере сейчас остаются 45 волонтёров (в июле их было 210 человек). Накануне нашего разговора с куратором Эдуардом Демидовым в лагере произошла трагедия: скончался волонтёр Андрей Мареев. Предварительный диагноз — инфаркт или тромбоз. Голос у Эдуарда подавленный, тихий — он не спал двое суток. — Чем сейчас занимаются волонтёры? — Одна команда завтра заканчивает строительство пешеходного моста: он полностью строится с нуля, с новым основанием, мы сами заливаем бетонные опоры, никакой техники, ни тракторов — ничего. Помогаем ветеранам, пенсионерам, социально незащищённым людям. Ещё одна бригада сейчас делает туалеты. До 16-го мы хотим успеть открыть третий пешеходный мост, с понедельника начнём его делать. — Что давалось сложнее всего: ежедневный физический труд, попытки договориться с администрацией, борьба с мародёрами? — Лёгких дней не было вообще, ни одного, поэтому сложно что-то одно выделить. Но мы никого не заставляем, все — по собственной воле, все инициативные. Изначально многие ехали в лагерь не работать, а просто посмотреть собственными глазами. Кто-то ехал искать трупы — и такие заявки были. — Волонтёры — люди, которые были готовы к тому, с чем столкнуться, или люди, узнавшие про лагерь из соцсетей и поехавшие искать приключения? — В основном все, кто приезжал, представляли, что надо будет делать. Но многие были не готовы и не понимали, какие тут условия жизни, работы. Многие были не готовы морально, многие — физически. Часто случались эмоциональные срывы, потому что, во-первых, тяжело, во-вторых, из-за постоянного общения с местными жителями — каждого надо выслушать, всё это через себя пропускается. И погода — постоянная жара. Но для палаточного лагеря у нас идеальные условия: своя скважина, душ, свет, интернет — всё есть.
Фото: Александр Ушков/ vk.com/bakanka_help
— Лагерь волонтёров в Крымске выселяли из центра города. У вас таких проблем не возникало? — На Баканке работало несколько штабов: краснодарский, новороссийский, местная администрация — такой бедлам был. И со всеми возникали какие-то разногласия, непонимание. За всю работу лагеря у нас побывали все контролирующие органы: были проверки и из прокуратуры, и из Роспотребнадзора, из СЭС. Проверяли лагерь, склады, работу волонтёров. Но никаких явных нарушений не было. В пятницу ночью приезжал представитель УВД, сказал спасибо за работу. — По сравнению с первыми днями в Нижнебаканской, изменились отношения с МЧС и с администрацией? — Мы изначально были достаточно автономны, никого ни о чём не просили. Сначала все, конечно, относились скептически, но мы делом доказали, что приехали работать. Поэтому сейчас мы решаем с администрацией любые вопросы. — Люди обращаются целенаправленно к вам, а не к каким-то организациям? — Да, например, сегодня приехали человек пять местных жителей с просьбой о юридической помощи. Мы просто работаем оперативно. Например, многие жаловались, что у них не поливают улицы, поднимается пыль. Люди жалуются в администрацию — вопросы не решаются, приходят к нам — мы  берём водовозку, поливаем улицы. Или те же скважины: мы посмотрели, где нет центрального водопровода, пробурили три скважины в посёлке. Пока что для нас нет каких-то невозможных вещей. — Получается, группа людей действует намного эффективнее, чем структуры, которые должны этим заниматься. — Конечно. У нас минимум бюрократизма и изначально такой авторитарный режим в работе лагеря, чёткие распорядки. Есть начальник лагеря, который отвечает за бытовые условия, есть руководитель складов, начальник службы безопасности.
Фото: Владимир Шамов/ vk.com/bakanka_help
— Катастрофа в Краснодарском крае стала колоссальным испытанием и для жителей, и для волонтёров. Что этот опыт значит для вас? — Пока анализировать времени нет. Закончим, будем возвращаться домой — подумаем, чему научились, какие сделали ошибки. Тут было всё: например, неделю назад я стал крёстным папой ребёнка из семьи, которой я помогал. Были и хорошие моменты, и плохие. — То есть пока не задумывались о том, что будет, когда вернётесь? — Нет, почему, планы уже есть. В свободное время занимаемся подготовкой регулярного отряда волонтёров, который будет действовать постоянно, проходить обучение и подготовки, иметь какую-то материальную базу. Скорее всего, это будет сделано на базе Санкт-Петербурга, и уже есть подготовленные люди, есть договорённость с МЧС об обучении людей. Чтобы мы в любой момент могли мобилизоваться в течение двух часов и выехать на место. Восемь городов дали согласие на участие в этом проекте. — Но ведь речь может идти не только о катастрофах, но и о бытовых ситуациях: как, например, с поливом улиц? — Сами понимаете, в какой стране мы живём: у нас где-то могут свет отключить, кого-то может снегом завалить. Я изначально говорил, что мы уедем тогда, когда будем понимать, что мы здесь больше не нужны.  Сейчас мы подготовлены уже, есть достаточно хорошая техническая база: и генераторы, и мотопомпы, инструмент, связи налажены — так что грех этим не воспользоваться. Результаты работы показывают, что это эффективно, это необходимо. Мы ждём сорок дней со дня трагедии, свою работу закончим актом памяти и будем уезжать.
Фото: Ирина Кружилина
По словам Эдуарда, в Нижнебаканской не осталось людей, которые бы испытывали сильную нужду, ночевали на улице или голодали. Но наводнение разрушило тысячи хозяйств, на полное восстановление которых уйдёт ещё немало времени. Рахиму Шабазову 39 лет, у него четверо детей, одной дочке по состоянию здоровья требуется домашнее обучение, плюс мама на пенсии. У него большой двухэтажный дом, жить в котором теперь нельзя. На участке в пять соток разрушенные теплицы. До наводнения Рахим выращивал в теплицах гвоздики на продажу. Он потратил два миллиона рублей на то, чтобы закупить рассаду и завезти землю, установить в теплицах газовую систему отопления. Деньги одолжил у родственников и знакомых. — Сезон у нас круглый год, так что, как только одни цветы отцветали, сразу сажал другие. В месяц чистой прибыли выходило на 50 тысяч рублей, — рассказывает Рахим. — В одну ночь всё разрушилось, воды было два метра. Свой ущерб Рахим оценивает в 700 тысяч рублей, и это если не считать того, что было в доме: техника, мебель, компьютер. Рахим также попадёт под государственную программу, которая даст предпринимателям возможность получить грант в размере 300 тысяч рублей. Компенсацию он пока не получил, зато во дворе поработали волонтёры: они помогли избавиться от ила, так чтобы смогли прийти рабочие, которые теперь будут восстанавливать теплицы. Проблема только в том, что таких как Рахим в посёлке не один десяток, а общий ущерб станицы оценивается в 2,7 миллиарда рублей. И волонтёров, конечно, на всех не хватит.
Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите появившуюся кнопку.
Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить
Все тексты
К сожалению, мы не поддерживаем Internet Explorer. Читайте наши материалы с помощью других браузеров, например, Chrome или Mozilla Firefox Mozilla Firefox или Chrome.