«Нас наказывают за то, что мы хотели учиться». Студентка актерской кафедры СПбГУП — о конфликте с руководством вуза и отчислении однокурсников

Руководство Университета профсоюзов расформировывает актерскую группу третьего курса факультета искусств и отчисляет ее студентов «в персональном порядке». Это результат многомесячного конфликта. Студенты ходили на неофициальные занятия с преподавателями Валентином и Марией Левицкими и оплачивали аренду помещений. В вузе считают это взяткой. Преподавателей уволили, а студентов просили подписать заявление с просьбой вернуть университету переданные Левицкому деньги — студенты отказались.

На встрече с руководством одна из студенток упала в обморок. Вуз назвал это инсценировкой и развесил в помещениях плакаты со статьей, где обморок называли «плохой актерской игрой». В конце октября студентов решили отчислить, сравнив с «представителями подростковой криминальной группировки», «людьми, находящимися под влиянием некоего деструктивного культа», и «зомби».

Всего в группе было около 30 студентов, двоих уже отчислили. «Бумага» поговорила с одной из студенток, которая пожелала остаться анонимной. Она рассказала, как учащиеся реагируют на обвинения вуза и почему вступились за преподавателей, несмотря на давление.

— 31 октября было заседание, на котором ученый совет СПбГУП решил расформировать актерскую группу и в персональном порядке отчислить студентов. Вы были на этом заседании?

— Заседание проходило без студентов, там была только комиссия. Но в октябре я была на встрече с комиссией. В конце сентября была ситуация с обмороком, мы начали жаловаться, потому что нас не устраивала сложившаяся ситуация, затем нас начали отстранять от учебы, создали комиссию, и на нее мы приходили индивидуально. Сидит один бедный студент и пытается объяснить, что «всё не так, как вы думаете».

— Как проходила комиссия?

— Нам звонят и говорят: так и так, будет заседание комиссии, приходите. Мне позвонили за час до начала. Я успела. Меня просили оставить телефон вне стен комиссии. У тех, кого вызывали первыми, не просили, но в какой-то момент так решили.

Мы заходим, нам задают вопросы, якобы чтобы определить «степень причастности» к происшедшему. Мне говорили, что я по-хамски себя вела с преподавателями, когда нам приносили приказ о созыве комиссии. Потом пытались выяснить мое отношение к якобы даче денег преподавателям. «Вы вступили в денежные отношения с Левицким». Я отвечаю: я давала деньги на аренду помещения, я снимала помещение через Левицкого. «Нет, вы вступили с ним в денежные отношения». Отвечаю: нет, не вступала. «Ваши родители вступили!» Они пытались получить определенные ответы в определенном формате, их наше мнение не интересовало. Нужных формулировок они ни от кого не добились.

— После обморока вашей однокурсницы в университете развесили плакаты со статьей, в которой обморок называли фейком и «плохой актерской игрой». Такой же позиции официально придерживается руководство вуза. Как вы и ваши однокурсники всё это восприняли?

— Они не только развешивали плакаты, а еще и раздавали листовки. Никогда не забуду лицо моего однокурсника, когда он это увидел, там столько было эмоций: и шок, и разочарование в людях… Мы смотрели на эти листовки и не знали, как реагировать.

У этих людей как будто вообще нет никаких моральных принципов. Девчонка упала в обморок, ее довели до истерики, она потом на больничном лежала, от каждого звонка вздрагивала, спать не могла. А ее мучают и печатают, что ничего не было. Это было очень обидно.

Ребята других направлений в открытую ржали над этими листовками. Они на нашей стороне, была крутая поддержка. Были студентки, которые пачками брали эти листовки и выкидывали их. 

Всем нас жалко, но никто не знает, как помочь. Мы в какой-то момент были в состоянии «нестояния», мы не знали, ни как учиться, ни как жить. Сейчас уже как-то свыклись: будь что будет.

— У нас в комментариях под новостями об Университете профсоюзов регулярно спрашивают, зачем туда вообще поступать — были и другие скандалы. Для вас поведение руководства вуза было неожиданностью?

— Для меня было ожидаемо, так как у меня даже при поступлении были сложности. Но я решила поступать, так как это бюджет и актерская кафедра была очень хорошей. Сейчас там вообще почти никого нет, только восхитительная преподавательница по вокалу. Кто-то шел, чтобы просто хоть куда-то [поступить], кто-то шел на хорошую кафедру. Но всё же, что выльется в такой абсурд — даже я не ожидала.

Каждый актерский курс благодаря своему мастеру берет одно жанровое направление. Мы на втором курсе поняли, что случайно взяли абсурдистское направление. Но что-то мы не ожидали, что абсурд выльется в реальную жизнь. В какой-то момент все перестали воспринимать реальность как реальность. Для всех это теперь очень странная шутка.

— Вы сейчас поддерживаете какую-то связь с Левицкими?

— Какой-то суперблизкой связи нет. В инстаграме подписаны друг на друга, иногда на сторис отвечаем, кто-то из ребят время от времени им пишет. Это были наши преподаватели, уважение к ним остается.

— Почему, несмотря на всё давление руководства вуза, студенты вступились за Левицких и не стали подписывать никакие заявления на них?

— Мы встали на сторону Левицкого, потому что на его стороне правда. Он не брал деньги себе, он еще и из своего кармана платил за аренду. Мы не нарушали никаких законов — мы просто хотели учиться. И ощущение такое, что нас наказывают за это.

У нас не было мысли вступиться за Левицкого, у нас была мысль не стать соучастниками морального преступления. Если бы мы подписали бумаги, что требуем денег, — это же была бы ложь. Мы ничего не требуем, мы знаем, куда шли деньги, у нас есть на руках все документы. Нас заставляли подписать бумажку, которая, как мы считаем, могла привести к уголовному делу в отношении ни в чем не повинного человека. Мы не хотели быть участниками этого.

— Как родители относятся ко всей этой ситуации?

— Возмущены до глубины души. Они знают, что мы делали, какой ценой люди добиваются профессии актера, что мы трудолюбивые. Вдруг приходит администрация и говорит: всё, вы больше не актеры, теперь вы сектанты — уходите. Конечно, им обидно за своих детей. Они тоже пытаются с этим бороться.

У нас двух студентов уже отчислили. Одного мальчика и потом еще одну девочку. Причем девчонка была старостой. Она всех организовывала, работала на всех фронтах. Ее отец серьезно зол и сейчас ищет способы разобраться в ситуации.

Изначально был 31 студент. Двое отчисленных продолжают бороться вместе с нами. В борьбу не вступила только одна девочка, потому что ей запретили родители. Мы не можем ее осуждать: она вообще в этой истории случайно оказалась и не ходила с нами заниматься, так как была в своем родном городе.

— Ученый совет заявил, что будет всех отчислять в «персональном порядке». Что происходит по факту? Как сейчас строится коммуникация с вузом? И как выглядят ближайшие перспективы?

— Вообще никак. Сейчас ничего не происходит. У нас часть ребят собралась перевестись в другой вуз. Для этого надо забрать документы из деканата. И почему-то деканат их игнорирует. Сначала не отвечали, сейчас переносят сроки, просят дополнительные документы. Из-за ограничений против коронавируса никто не понимает, как попасть в вуз.

Если я правильно понимаю, никто не хочет оставаться — даже те, у кого нет возможности куда-то перевестись, кто-то уже решил, что лучше армия, чем вот это вот.

— Есть намерение судиться с вузом?

— Думаю, что да. Они перегибают. Ладно обвинить в чем-то внутри вуза и начать расследование. Но в официальных документах называть нас «сектантами», «зомби», «ОПГ»… Нас назвали «преступной группировкой». Это уже просто оскорбление. Так что, скорее всего, это дойдет до суда. Но я не могу быть уверена, не могу отвечать за всех.

Мы отправляли жалобы в пять инстанций. Рособрнадзор сказал: «Не наши полномочия» — и указал статьи, по которым можно обратиться в прокуратуру. Прокуратура передала в МВД, МВД — в Следственный комитет.

Хочется сказать: «Помогите!» У нас уже нет сил с этим бороться. Мы очень просим у всех вокруг помощи, не знаем, что со всем этим делать, и надеемся на справедливость.