В сотнях городов мира 5 мая пройдет Конопляный марш — международная акция за легализацию марихуаны, которая проводится с 1999 года.
В этом году Петербург может официально присоединиться к маршу — группа активистов планирует подать заявку в Смольный и провести акцию.
Официальным организатором открыто выступает петербургский адвокат Аркадий Чаплыгин. «Бумага» поговорила с ним о целях акции, интересе ФСБ к участникам и легализации наркотиков.
Аркадий Чаплыгин — глава петербургской адвокатской коллегии «Призывник». Он занимается военным правом с 1998 года, специализируется на спорах призывников и военных комиссий. Чаплыгин был председателем петербургского отделения «Партии прогресса» Алексея Навального, в 2016 году избирался в Госдуму, но не прошел на выборах. Во время избирательной кампании открыто призывал к легализации наркотиков. Также известен тем, что в 2014 году обратился в прокуратуру с просьбой проверить Библию на экстремизм и либо запретить ее полностью, либо ограничить распространение среди несовершеннолетних.
От редакции: «Бумага» передает позицию героя интервью и не высказывает никакой позиции относительно легализации наркотиков
— Почему вы решили стать официальным организатором Конопляного марша и от своего имени подавать заявку в Смольный?
— Я считаю, что каждый человек должен иметь священное право выстрелить себе в ногу. Конечно, наркотики — это социальное зло. Но еще большим социальным злом являются алкоголь и табак. Если сравнивать вред здоровью гражданина и окружающим от алкоголя, табака и марихуаны, то, безусловно, вред от марихуаны несопоставимо мал. Тем не менее исторически сложилось, что марихуана запрещена, а алкоголь и табак легализованы. Это неправильно. В целом я считаю, что целесообразно легализовать любые наркотики, даже тяжелые.
— Почему?
— Давайте сначала подумаем, что за собой влечет запрет наркотиков. Безусловно, независимо от запретов будут существовать люди, которые потребляют эти наркотики. И если установлена ответственность за перевозку или хранение, правоохранительные органы будут отправлять их в места не столь отдаленные.
По состоянию на 2016 год почти миллион россиян были привлечены к ответственности за участие в незаконном обороте наркотиков. Обычно это люди, находящиеся в трудоспособном возрасте: те, кто может работать и платить налоги. Их же изъяли из обычной жизни, и теперь все налогоплательщики должны их содержать. Это абсолютно бессмысленное обременение.
Люди, серьезно подсевшие на наркотики, вынуждены находить большие деньги, чтобы покупать дозу. Наркоман, потребляющий тяжелые наркотики, безусловно, не способен трудиться и зарабатывать легально. Ему проще в темном переулке ударить кого-нибудь по голове и забрать деньги или обнести квартиру своей бабушки. Таким путем он наносит обществу существенный вред. А если мы легализуем наркотики, то прежде всего уйдет наценка, которую дилеры берут за риск, и стоимость того же кокаина упадет до стоимости аспирина. Купить кокаин на социальное пособие будет легко. Не понадобится ни бить сограждан, ни обносить бабушку.
Сейчас в России установлена административная ответственность за потребление наркотиков. Из-за этого наркоманам психологически тяжело обратиться за медицинской помощью, поскольку есть риск привлечения к ответственности. Если такого риска не будет, то врачи смогут предотвратить непоправимый вред здоровью наркомана.
Кроме того, не нужно забывать о налогах. Легализуем наркотики — убьем наркомафию. Сейчас деньги, которые получает мафия, уходят в карманы мафиози, минуя бюджет страны и региона. Если торговля наркотиками будет легализована, то этот бизнес будет облагаться налогами наравне с любым другим — и государство будет получать дополнительные деньги. Это можно сравнить с ситуацией, которая была с игорным бизнесом. Раньше доходная часть бюджета Петербурга на 2 % формировалась за счет поступления налогов от игорных домов, но после запрета те же самые деньги идут мимо государства. Теперь их получает конкретный правоохранитель, который крышует казино.
Важно отметить, что легализация марихуаны даст дополнительный источник заработка жителям села. Вы съездите в деревню, там нищета. А если дать селянам выращивать марихуану, то ситуация изменится.
— А вы видите какие-то негативные последствия от легализации?
— Конечно. Наркотик будет гораздо легче купить. То есть люди с неокрепшим характером и несформировавшейся личностью могут повестись на приманку в виде наркотиков, которые продаются в аптеке, купить и в итоге подсесть. Но именно потому, что риск достаточно велик и система образования сейчас не готова формировать личность, отвечающую за свои поступки, я предлагаю начать с легализации именно марихуаны. Она не вызывает эффекта привыкания и по своему действию приносит гораздо меньший вред, чем другие наркотики.
Тем более мы уже имеем опыт таких зарубежных стран, как Грузия, Нидерланды, ряд штатов США и Уругвай, согласно которому после легализации происходит спад преступности. Это происходит от того, что марихуана, в отличие от алкоголя, производит на человека успокаивающий эффект. Более того, из-за этого в целом ряде стран мира марихуану используют как медицинский препарат.
Могу спрогнозировать, что после легализации в России упадет уровень преступности — в частности, бытового насилия. Хрестоматийный сюжет: муж выпил, пришел домой и побил жену. А если он не выпил, а покурил марихуаны? Захочет ли он бить жену? Другой вопрос: захочет ли человек заменить водку на марихуану? Но возможность такого выбора должна быть.
— Аргумент, который всегда приводят противники легализации: употребление марихуаны приводит человека к более тяжелым наркотикам. Что вы им ответите?
— Скажу, что это не доказано. Такая корреляция не выявлена.
— Вы сами употребляете наркотики?
— Я употребляю легальные наркотики — например, алкоголь.
— А марихуану?
— Конечно, опыт курения травы есть, но мне не нравится марихуана. Не моё это.
— То есть борьба за легализацию для вас чисто идеологический момент?
— Да. Если легализуют наркотики, я их потреблять не буду.
— Вы сами когда-нибудь участвовали в акциях за легализацию?
— Никогда. Но поддерживал.
— Почему тогда в этом году решили организовать марш?
— Я привык выполнять предвыборные обещания. В 2016 году мои избиратели сказали мне: «Аркадий, раз уж ты борешься за легализацию, то можешь ли ты подать в Смольный уведомление о проведении Конопляного марша?». Среди тех, кто просил об этом, есть люди, которые сейчас вместе со мной организуют марш. И вот я выполняю свое обещание.
— Почему вы не исполнили его в 2017 году?
— В 2017 году меня не было в Петербурге в день проведения Конопляного марша. Я физически не мог стать организатором, поэтому в прошлом году уведомление об акции не подавалось. Ребята просто собрались на «Аллее блогеров» и прошли по выбранному маршруту. Со стороны правоохранительных органов не было никакого противодействия.
— В Петербурге такие марши проходили и до 2017 года, но всегда неофициально и очень скромно. В других российских городах та же картина?
— О масштабных акциях мне ничего не известно.
— На каком этапе сейчас подготовка акции?
— У нас есть оргкомитет. В нем нет фиксированного членства, но на последнем собрании присутствовало десять человек разного возраста, пола и достатка. Их объединяет только то, что они стремятся к свободе для себя и для окружающих, а также борются с чрезмерными неоправданными ограничениями, которые накладывает государство.
— Среди них есть еще кто-то, кто не употребляет наркотики?
— Знаете, об этом мы как-то не говорили. Мне абсолютно всё равно, что человек употребляет. Но в измененном состоянии сознания никто на собрания не приходит.
— Что конкретно сейчас делает оргкомитет?
— Сейчас определяемся с тем, какие лозунги понесем. Корректируем тексты. Например, у нас есть такой лозунг: «Спаси дерево, выбери бумагу из конопли». Мы ведь выступаем в том числе и за промышленное использование конопли.
— Вы как-то общаетесь с организаторами марша в других городах и странах?
— Могу говорить только за себя. Я не общаюсь.
— Вы уже определились, в каком формате и где пройдет акция?
— У нас будут сопутствующие мероприятия вроде кемпинга на природе под Петербургом, а сам марш — это шествие по «Аллее блогеров» в Купчино.
— Почему не в центре?
— Давайте начнем с малого. Нам легче согласуют мероприятие в Купчино, чем на Невском. Наша задача — показать, что мы мирные, не кусаемся и не являемся врагами общества. Потом будем подавать заявки на центральные улицы. У нас же очень консервативные чиновники. Как только слышат о легализации наркотиков, сразу стараются заставить не говорить о ней.
— Как думаете, у вас есть шансы на согласование акции?
— Думаю, один из ста.
— Когда вы будете подавать заявку в Смольный?
— В промежутке от 10 до 15 дней до мероприятия. В уведомлении будет написано, что это марш за легализацию марихуаны.
— Марш пройдет, даже если Смольный откажет?
— Да.
— Как думаете, сколько человек придет в таком случае?
— Я рассчитываю человек на 30. Это не будет массовой акцией, но надеюсь, нас заметят.
— Вы как-то рекламируете свой марш? Откуда возьмутся даже эти 30 человек?
— Наши сторонники сейчас расклеивают по городу афиши марша. Вообще, наши основные площадки — сообщества во «ВКонтакте» и в Facebook.
— Их еще не пытались блокировать?
— Нет.
— Вы действуете очень открыто и вообще не скрываете организацию акции. Организаторы ведут группы в соцсетях, выкладывают в открытый доступ контактные телефоны и так далее. Не боитесь, что это могут использовать правоохранительные органы, чтобы сделать себе статистику по задержаниям?
— Ну лично на мне очень трудно сделать статистику. У меня максимум алкоголь обнаружат. А в целом каждый принимает решение за себя, взвешивая все за и против.
— Вам не кажется, что вы так подставляете других участников?
— Нет. Потому что со своей стороны я гарантирую участникам правовую поддержку. Да и все будут проинструктированы, в каком виде и с чем нужно приходить на марш. Трезвыми во всех отношениях и в одежде с минимумом карманов, чтобы ничего нельзя было подбросить.
— Вам уже известно что-нибудь об интересе органов к маршу?
— Знаем, что органы имеют определенный интерес. Мы уже обнаружили в группе марша во «ВКонтакте» человека, который тесно связан с ФСБ, и известен своими провокациями против оппозиционеров. Его имени я для печати называть не буду. Думаю, что его участие в группе неслучайно, он собирает информацию и явно делает это не по собственной воле.
— Вас не смущает такой интерес?
— Нет, абсолютно. Никто не собирается приходить на марш в состоянии наркотического опьянения, все предупреждены, что во время марша нельзя давать никаких поводов для провокаций со стороны правоохранительных органов.
Кроме того, мы оперируем практикой ЕСПЧ, которая говорит, что публичное мероприятие может быть прекращено властью, только если участники нарушают права других лиц и угрожают их безопасности. Поэтому формальных оснований для разгона акции не будет. В ответ на всевозможные провокации участники будут вести себя стойко и спокойно, не обращая на них внимания.
Однако вероятность того, что все закончится задержаниями все равно существует. Мы к ней готовы. У меня будет с собой комплект ордеров на представление интересов людей в судах.
— В российских реалиях настолько открытая организация такой акции больше всего похожа на легкую форму самоубийства. Вы открыто выходите и говорите: задерживайте нас. Вам так не кажется?
— Ну, движение сторонников Навального — это тоже самоубийство. Движение за честные выборы — тоже. В России, к сожалению, любое выступление с позицией, не согласованной властью, — это самоубийство.
— Но в вашем случае есть прямая привязка к уголовному кодекcу и реальным срокам.
— Никакой привязки нет. Никто не собирается нарушать закон и пропагандировать употребление наркотиков. У нас будет лишь требование изменить законодательство. По практике того же ЕСПЧ, общественная дискуссия на такую тему законна и не может быть запрещена.
— То есть у вас нет опасения, что кто-то из участников марша может попасть под серьезное преследование органов?
— Давайте так. Я человек небедный и лично обещаю, что сам выплачу все возможные штрафы, которые могут быть наложены в административной ответственности за пропаганду или рекламу наркотиков. Конечно, я в любом случае буду помогать всем участникам, но для уголовного преследования нет абсолютно никаких оснований.
— Но некоторые организаторы марша прямо на своих страницах в соцсетях открыто пропагандируют употребление наркотиков. Выкладывают фотографии косяков, рассказывают о том, что курят в данный момент. Это тоже не может быть основанием для задержания участников марша?
— Для задержания человека в качестве участника марша как, вероятно, несогласованного публичного мероприятия — нет. В целом я не согласен с такими методами выражения своей позиции, но они делают всё это на свой риск. Конечно, в таких действиях можно при желании найти рекламу или пропаганду наркотиков.
— А никто из возможных участников акции не подозревал вас в том, что весь марш — это такая уловка со стороны МВД, чтобы отчитаться о массовых задержаниях?
— Нет, я такого не замечал.
— Никто из органов или из власти на вас не выходил по поводу акции?
— Нет, не было никаких попыток.
— Зачем вам лично эта акция? Чего вы ей хотите добиться?
— Хочу, чтобы об этой проблеме задумались и заговорили. Чтобы люди поняли, что каждый день мы сталкиваемся с ограничениями, которые объясняются не доводами логики, а какой-то замшелой традицией и предрассудками. Что людей бросают в тюрьмы за то, что они курят безвредную траву, оборот которой запрещен в угоду наркомафии.
— Как вы думаете, чем закончится марш в Петербурге?
— Скорее всего, стоянием на реке Угре. Участники марша выйдут, встретятся с сотрудниками полиции, попрепираются и разойдутся. Но свою позицию мы донесем.
— В России когда-нибудь случится легализация?
— Да, но не при нынешнем поколении правителей.
— А при нынешнем поколении жителей?
— Надеюсь. По крайней мере, предполагаю, что в старости мне доведется застать Россию, свободную от нелепых и бесчеловечных запретов. На это есть надежда, современное поколение более свободно. Оно не берет многое на веру и не хочет жить на цепи.
