За тридцать лет совместной жизни хозяева коммунальной квартиры на Гаванской пережили пожары и потопы, были свидетелями неудавшегося убийства, отдыхали вместе с Виктором Цоем и сдавали дебоширов в полицию. Многочисленные попытки расселиться ни к чему не привели, и со временем соседи практически перестали общаться между собой.
Почему жители коммуналки на Васильевском острове — такой же, как сотни других коммунальных квартир в Петербурге, — зависли в атмосфере тихой вражды и постоянства — в истории «Бумаги».
Фото: Анна Рассадина / «Бумага»
— Был здесь один старожил, Петя, уникальный тип! Хронический пьяница, но очень интеллигентный человек. Он спал на книгах: у него на литературных альманахах — «Мир», «Нева» — лежал тюфяк. Кроме тюфяка, книг и шкафа больше ничего в комнате не было — он либо пил, либо читал, — невысокий мужчина с улыбающимися глазами вспоминает, кто и когда жил в квартире. На нем домашние клетчатые штаны, в ухе — блестящая сережка. Все истории он рассказывает со смехом.
В комнате приглушенное освещение, идущее от гигантской люстры, под которую когда-то был приспособлен керосиновый бортовой фонарь с Сахалина. Включен телевизор: на канале «Культура» тихо играет классическая музыка.
Виталий Павлович, или Виталик, как его называют соседи, можно сказать, свободный художник. Он занимается фотографией, монтирует клипы, рисует. Правда, больше для себя — работает он грузчиком. Это один из нескольких жильцов, которые поселились тут больше 30 лет назад.
— В этом году я первый раз в ванной утром ощутил тепло. Такого за 35 лет не было никогда! Потому что первый раз поменяли батарею. А потом, у нас тараканов нету! — Виталий Павлович радостно перечисляет достоинства коммунальной квартиры.
«Каждый из нас хотел бы жить отдельно, но так ситуация сложилась, что приходится жить вместе. Ну, там все движется, рано или поздно… Внукам и правнукам достанется!»Дом на Гаванской находится в аварийном состоянии давно. На балконы жильцы выходить не советуют: узкие и ветхие, они не выглядят достаточно надежными. Надежда Валерьевна вместе с другими жителями коммуналки в свое время пыталась добиться ремонта или расселения. Собрали справки, сфотографировали — какое-то время дом даже стоял на капитальном ремонте. Приходили муниципальные служащие, говорили — мол, обязательно расселят. Но в итоге в коммуналке все осталось по-прежнему и разговоры о расселении стихли. — Наша квартира, как и другие коммуналки в этом доме, нерасселяемая, потому что, чтобы ее продать, нужно расселить много людей — площадь то большая. А один собственник какой ее возьмет? — объясняет Надежда Валерьевна. — В среднем подъезде одна из квартир была выставлена на продажу много лет, они ее приватизировали, все отремонтировали, есть даже два входа — и никому она не нужна. Надежда Валерьевна вместе с дочерью Сашей — одна из немногих, кто не приватизировал комнаты: говорят, раз дом в таком состоянии, то, если вдруг что-то случится, можно остаться и вовсе без жилья.
На фото Саша, дочь Надежды Валерьевны
Кажется, что ремонт не заботит жильцов не столько потому, что они надеются вскоре съехать, сколько потому, что они стараются избежать конфликтов между собой. Даже не просто конфликтов — а вообще общения. В атмосфере недоверия и молчаливой неприязни часть соседей старается не реагировать на провокации со стороны других жильцов и не влезать в споры. Другие просто на них не обращают внимания — как, например, Виталик, который безразличен к житейским мелочам, а потому ладит со всеми соседями.
— Бывают иногда якобы конфликтные ситуации, но скандалов как таковых нет, непонимания, недоразумения — все легко решаемое. Недомолвки да — проблем нет, — с умиленной улыбкой рассказывает Зинаида. Каждый из нас хотел бы жить отдельно, но так ситуация сложилась, что приходится жить вместе. Ну, там все движется, рано или поздно… Внукам и правнукам достанется!
«Коммунальные квартиры — это нонсенс, не должно быть такого. Это рай для нахалов и для хамов. Некоторые люди считают, что им все можно — давит такая обстановка: когда кто-то живет по правилам, кто-то без»Другие на такие заявления только отмахиваются: проблем, мол, много, но с некоторыми выяснять отношения бесполезно и себе дороже. Да и столько всего было сказано за тридцать лет, что начинать конфликты по новому кругу просто не имеет смысла. — Если бы я велась на все скандалы, можно было бы застрелиться. Раньше у нас была такая чистота, люди по-другому относились, как-то по-хозяйски, а сейчас рассуждают: «Раз вам грязно, вы и убирайте». Ну, как говорил профессор Преображенский, если человек не попадает в унитаз, то тогда начинается разруха. Для кого-то это нормально, — заключает Надежда Валерьевна.
«Если бы я велась на все скандалы, можно было бы застрелиться. Раньше у нас была такая чистота, люди по-другому относились, как-то по хозяйски, а сейчас рассуждают: “Раз вам грязно, вы и убирайте”»Светлана Леонидовна тоже живет здесь около 30 лет. Она — педагог и работает сразу в четырех школах. Отчасти — чтобы больше зарабатывать, отчасти — чтобы реже появляться дома. Раньше они вместе с Надеждой Валерьевной пыталась добиться расселения, но теперь, как кажется, в возможности этого она разуверилась. По словам Светланы Леонидовны, за 20 лет с 16-тысячного места в очереди их семья продвинулась на 4-тысячное. — Купить, естественно, ничего не получится. Мы ремонт-то не можем два года после потопа сделать, — Светлана Леонидовна с грустью оглядывает стены с частично оборванными обоями. Она сидит на узкой кушетке, поочередно гладя четырех кошек, которые запрыгивают к ней на колени. У одной из стен, на полке, аккуратно расставлены пятнадцать или двадцать простеньких икон. — Мы в одной комнате живем. Какая у него личная жизнь? Куда он жену приведет? — кивает она в сторону сына. — Так же и я прожила всю жизнь.