Как государства с помощью экономистов корректируют социальную политику, помогут ли математические модели побороть проблему ожирения и алкоголизма и зачем изучать, как принимают решения в семье?
«Бумага» поговорила с преподавателем экономического факультета британского Университета Эссекса Михаилом Фреером. Вместе с коллегой Цезарем Мартинелли он разработал универсальную теорию принятия решений.
Подробнее о своем исследовании он расскажет 7 апреля на Science Slam Explore USA, который «Бумага» проводит вместе с информационным центром EducationUSA Russia. Пять ученых в формате стендапа презентуют свои исследования и поделятся опытом научной работы в американских колледжах и университетах. Мероприятие пройдет онлайн. Участие бесплатное, но нужна регистрация.
Михаил Фреер
преподаватель экономического факультета британского Университета Эссекса
Зачем математикам знать, как люди принимают решения, и чем их исследования отличаются от психологических
— Если вы изучаете какую-либо систему, связанную с людьми, начиная от домохозяйства и заканчивая фирмой или целым рынком, надо понимать, как в этой системе люди принимают решения. Психологи очень любят говорить: давайте проведем эксперимент и докажем, например, что, если показать людям мотивационное видео, то они станут более уверенными. Но ценность таких исследований завышена. Если вы попробуете повторить какой-то психологический эксперимент на другой выборке, просто следуя написанной инструкции, то вероятность того, что вы получите тот же эффект, будет равна 36%.
Математики же проводят эксперименты с точки зрения теории и бросают это на реальные данные. Если мы говорим, что человек принимает какое-то решение, исходя из своего бюджета, это уже имеет какое-то математическое значение. Мы добавляем разные условия, например посредника, и постепенно выстраиваем модели. Важно, что мы не учим людей принимать решения. Мы пытаемся ответить на два вопроса: как они это делают и как в их решениях что-то поменяется, если мы попытаемся на это повлиять.
Как правило, наш основной заказчик — государство. В Великобритании есть несколько институтов, которые изучают разработку политики. Пожалуй, самый известный — Institute for Fiscal Studies, или IFS. Они получают гранты от правительства и работают над реформами. Напрямую у них редко что-то заказывают, но, как правило, ученые сами видят, какие реформы назревают, и работают в этом направлении.
При этом политики не очень любят математиков. У меня был опыт работы с проектом британского Department of Defence — министерством обороны. Процесс строился так: государственный проект передают некоему независимому подрядчику, он приводит его в такое состояние, в котором его можно показывать гражданским — например, разбивает на несколько частей, чтобы у нас не было общей картины. И этот подрядчик уже обращается в лабораторию.
Иногда в контракте прописано, что все данные можно хранить только на компьютере, отключенном от интернета, и в комнате, куда попасть можно только по паспорту. Ты говоришь: я понимаю, о чем у вас проект, и понимаю, что я не должен об этом знать, но там должно работать вот такое-то предположение. А в ответ: не можем ни подтвердить, ни опровергнуть, и отчет с таким предположением мы не примем. Я объясняю, что всё равно уже догадался, о чем речь, они хотят от меня решения, и я готов его дать, если они разрешат мне использовать это предположение. А они ничего не могут.
Или другая типичная ситуация. Ты разрабатываешь какой-нибудь налог на сахар, у тебя одна цель: сделать мир лучше. А политикам-то надо переизбраться. И в итоге получается субоптимальный налог на сахар, еще и не во всех графствах, или вообще борьба с проблемой ограничивается запретом на рекламу жирной пищи в прайм-тайм.
В России такого серьезного сотрудничества, как в Великобритании, на высоком уровне, к сожалению, нет.
Как мексиканцев мотивировали тратить меньше на алкоголь и сигареты, а больше — на детей
— В 1997 году в Мексике запустили программу выплат субсидий на детей. Как вы думаете, куда могла пойти часть этих денег в неблагополучных семьях? Власти опасались, что вырастет потребление не детских одежды и книжек, а алкоголя и табака.
Чтобы не допустить такой ситуации, нужно было понять, как в семье принимаются решения. Ведь на самом деле есть двое взрослых, и чтобы распределить ресурсы, они торгуются между собой: стоит ли потратить дополнительные 100 долларов на алкоголь и сигареты или на детскую книжку. А если они торгуются, становится важным, кому именно мы даем деньги.
То есть нужно было перейти от модели, где глава домохозяйства в одиночку решает, на что тратить деньги, до модели торга, где траты — это результат компромисса между людьми, которые в разной степени заботятся о ребенке. Идея вроде интуитивно понятная и простая, зачем здесь нужен математик? Но он нужен для того, чтобы всё это протестировать.
У математика есть результаты опроса — у домохозяйств спросили, сколько они потратили на одежду, еду, детские товары и так далее. И математик смотрит, можем ли мы на этих данных протестировать две модели. Строит для каждой из теорий тест, который при одном условном ответе показывает, что верна первая, а при другом — вторая. Дальше смотрит, можно ли как-то отличить две модели друг от друга, и какая из них лучше описывает реальность. В основу этой разработки легла теория, которая еще в 1992 году доказала, что в семье принимают решения минимум два человека, а не один диктатор.
В результате в Мексике сделали два трюка. Во-первых, дали доступ к деньгам только женщинам. Во-вторых, ввели условие для получения денег — их дают, только если ребенок не пропускает в школе больше определенного числа занятий в месяц. Как результат — большую часть денег в семьях стали тратить именно на товары, связанные с детьми.
Как математики пытаются заставить людей есть меньше сахара
— В Англии есть большая проблема с ожирением. Как сказала президент Рэйчел Гриффит из IFS, страдающие этим люди, в отличие от курильщиков, живут долго и очень дорого: дополнительно рискуют заболеть диабетом, получить проблемы с сердцем, при этом всего этого недостаточно, чтобы человека убить.
Сначала государство наняло экономистов, чтобы те выяснили, с чего вообще люди начали толстеть. Оказалось, что граждане употребляют кучу сахара — он есть во всем. Как с этим бороться? Логично ввести налог на сахар. Условно, сделать так, чтобы у людей появился выбор: покупать апельсиновый сок с сахаром или без него — найти оптимальную цену, чтобы подтолкнуть покупать сок без сахара.
Тут возникает целый ряд сложностей. Нужно понять, что будут потреблять люди, если у них забрать напитки с сахаром. Какие существуют заменители сахара? Как люди их потребляют? Как избежать того, чтобы люди, отказавшись от колы, не начали пить сидр?
Исходя из всего этого, нужно понять, как будут реагировать люди на налог, на каждое конкретное изменение цен. Строится кривая, которая объясняет, как будет выглядеть профиль потребления при разных уровнях налога, а дальше какая-нибудь парламентская комиссия, исходя из своих критериев, выбирает оптимальный уровень.
Как универсальная теория принятия решений поможет науке
— Раньше математикам приходилось разрабатывать отдельный тест для каждой теории. Им нужно было тратить еще год и страниц 30, чтобы просто доказать, что их тест работает. А мы предложили обобщить, что такое теория, и придумать метатест. Это, условно говоря, сложная коробочка, которой ты на входе даешь данные, тест в ней сам прорабатывается и тестируется, и коробочка говорит, верна ли теория.
Самое простое, например, что может метатест — показать, рассматривает ли человек все альтернативы, когда принимает решение. То есть использует ли он полное или ограниченное внимание. Вы даете нам свою теорию, говорите, какое внимание вы в ней рассматриваете, и предоставляете данные о выборе потребителя — к примеру, что купил человек в магазине, какие там были цены. И мы говорим, сработает теория или нет.
Если бы мы могли проверить вообще любую теорию, то жизнь была бы прекрасна. Но не все они проверяемы и не все попадают под наш класс тестов. Хотя мы показали, что тот класс теорий, который мы можем проверить, очень близок к классу тех, которые вообще можно проверить.
Мы работали над нашей статьей около пяти лет, пока она в стадии публикации — в экономике этот процесс занимает от одного года до трех лет. В дальнейшем мы, в первую очередь, хотим применять тест сами. Планируем на его основе систематизировать поведенческие теории — примерно такие, над которыми работают психологи. Это позволит понять, какие поведенческие паттерны есть смысл моделировать и исследовать, а какие нет.
Каково жить и учиться в США? Читатели «Бумаги» рассказывают о работе с пулитцеровским лауреатом, автостопе на Гавайях и пении в госпел-хоре.
