— Почему именно Сологубовка стала самым большим захоронением? Как ее создавали?
— Это непростой этап работы Народного союза, потому что, когда мы искали место для эксгумированных солдат из Ленинградской области, были трудности. Найти-то можно, дадут ли нам это место — другой вопрос. Мы всегда стараемся брать место [для кладбища], где уже находилось немецкое захоронение. Сологубовка была одним из многих таких мест.
После сложных переговоров в 1990-е годы нам его отдали. Сложных из-за того, что люди не знали, что мы хотим там строить. Если вы смотрите на советские захоронения, там стоят памятники — это геройские кладбища. И все думали, что мы можем построить тоже такое геройское кладбище для врагов. Сологубовка — это просто спокойное место для погибших, там стоит большой крест, плиты с именами. Это не геройское кладбище.
Кроме того, рядом стоит церковь. Территория, которую мы взяли под кладбище, относилась к ней. И Народный союз обещал, что, когда достроит кладбище, будет восстанавливать церковь в Сологубовке. Так мы и делаем. В ее подвале есть маленькая комната, где находятся книги с фамилиями всех погибших в Ленобласти немцев. Потому что всех мы не найдем и просто не можем найти.
— Если вы находите братскую могилу, то перезахораниваете всех? Или какие-то останки отправляете в Германию?
— Мы работаем по-другому, если сравнивать с российскими поисковыми отрядами. Они в основном эксгумируют останки погибших и делают общие могилы, в которых может лежать восемь или десять человек. Мы же стараемся эксгумировать и захоранивать всех отдельно. Конечно, из тех, кого мы экскумируем, перезахораниваем всех. Родственники, разумеется, могут забрать домой останки погибших, но, слава богу, это очень-очень редко [происходит].
Почти за 25 лет моей работы здесь, в России, таких случаев, когда кто-то хотел брата или мужа домой взять, было около 20. Обычно это случалось в 1990-е годы, потому что, например, могла еще быть жива вдова [погибшего солдата] — и она перевозила останки в Германию. Но мы уже эксгумировали сотни тысяч [людей], и в Германию забрали только порядка 20 — это очень мало.
Просто многие думают: он здесь погиб и пусть будет здесь захоронен. И есть еще причина, [по которой не вывозят останки]: в Германии могила потеряет статус военной — там он будет как обычный гражданин [захоронен], и через 25 лет могилу смогут убрать. А здесь это уже вечное кладбище.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.