Почему в России на экзаменах халтурят чаще, чем в западных университетах, как академическое мошенничество связано с социалистическим прошлым и что приехавшие по обмену иностранные студенты думают о многочисленных ухищрениях русских коллег?
Ко Дню студентов «Бумага» узнала у учащихся, специалистов в области образования и продавцов приспособлений для списывания, почему читинг популярен в России и чем смущает иностранцев.
Как списывают студенты петербургских вузов
«Напечатать ответы на экзаменационные билеты; найти человека, который их продиктует; проверить работу микронаушника» — примерно так выглядит план подготовки Егора (по просьбе героя имя изменено — прим. «Бумаги») к сессии. Ему 22 года, он учится на 4-м курсе одного из гуманитарных факультетов СПбГУ.
Перед входом в кабинет, где проходит экзамен, он забрасывает в каждое ухо по крохотному магнитному наушнику. Под свитером у него спрятано специальное «ожерелье» — индукционная петля с блютус-гарнитурой и микрофоном, подключенными к телефону.
Студент звонит своей подруге. Та уже держит стопку распечатанных экзаменационных вопросов.
Егор уверенно заходит в кабинет и вытаскивает один из билетов. Заняв свободное место, он оглядывается по сторонам и принимается тихо и фальшиво покашливать. Это сигнал. В этот момент подруга Егора по порядку начинает зачитывать вопросы к экзамену. Как только есть первое совпадение, студент снова издает нечто похожее на тихий всхлип и кашель. Чуть позже звуки опять повторяются: оба указанных в билете вопроса нашлись.
За 20 минут на написание конспекта у студента уходит почти три листа бумаги. С преподавателем на этот раз повезло: умение Егора уверенно рассказывать не вызывает у профессора желания задавать лишних вопросов. С удовлетворенным видом студент выходит из кабинета. В его зачетной книжке стоит «отлично».
Егор перезванивает помощнице, несколько раз благодарит и уезжает на работу, предварительно достав из ушей наушники палочкой с закрепленным на конце магнитом.
— По-честному я закрыл только самую первую сессию. Не спал ночами и готовился к каждому предмету. Тогда же я узнал от одногруппницы о микронаушниках, — рассказывает Егор.
Во втором семестре 1-го курса родители объявили, что больше не смогут поддерживать его финансово. Егор нашел работу, и учеба в университете плавно ушла на второй план.
— Списывание со шпор или с телефона — не моя история. С этими способами мне просто-напросто не везет. То, что никак нельзя списать, я учу. Остальное сдаю с микронаушником, — поясняет студент.
По наблюдениям Егора, в группе списывает каждый второй. Включая студентов, которые посещают лекции и готовятся к экзаменам, но всё равно опасаются пересдачи. Толерантность по отношению к нечестной сдаче присутствует и со стороны преподавателей. За списывание выгоняют крайне редко, а в случае с наушником уличить студента в халтуре практически невозможно.
— Я не оправдываю списывание. Но когда на чаше весов — зарабатывание денег для оплаты жилья и добросовестная учеба, я всё-таки выберу первое, — уверенно добавляет студент.
Кто зарабатывает на списывании
Петербургский рынок предлагает богатый перечень приспособлений для списывания: часы, в которые загружаются текстовые документы, ручки и даже очки с динамиком, работающие по принципу блютус-гарнитуры. У групп во «ВКонтакте» с подобным ассортиментом по 20 тысяч подписчиков. Некоторые компании предлагают сертификаты: «Отличный подарок друзьям на день рождения».
— В Питере мы продаем больше тысячи наушников в год, — говорит молодой предприниматель и основатель петербургской компании по продаже микронаушников 23-летний Сергей Трухачев.
В списке главных покупателей — студенты из СПбГУ, ФИНЭКа и Первого медицинского университета имени Павлова. Из бесед с клиентами Сергей узнал, что чаще всего устройства покупают для сдачи непрофильных предметов.
— Популярность наушников среди студентов-медиков настораживала. Я интересовался у клиентов, какие предметы они сдают, списывая. От будущих врачей я слышал о культурологии и философии. И ни разу — о физиологии или анатомии.
Проблема феномена списывания среди российских студентов — неудачно составленные образовательные программы, считает Сергей. Он уверен: студенты будут списывать до тех пор, пока в университетах преподают непрофильные предметы, на изучение которых отводится несколько семестров.
Два года назад Сергей со своей командой разработал прототип детектора микронаушников, чтобы помочь вузам в борьбе с академическим мошенничеством. Устройство позволяет обнаруживать также телефоны и любые жучки. Однако оказалось, что разработка университетам не интересна.
— Зачем нам вступать в бессмысленную борьбу со списыванием? Те, кто хочет, будут учиться. Остальных не заставить, — цитирует услышанное от представителей вузов Сергей.
По данным Мониторинга студенческих характеристик и траекторий, проведенного НИУ ВШЭ в восьми ведущих российских вузах среди студентов-менеджеров и экономистов в 2014 году, 17 % считает, что большинство экзаменов можно без труда сдать с помощью списывания.
— Это очень высокая доля студентов, учитывая, что вопрос в анкете был именно про большинство экзаменов. Кроме того, студенты могли лукавить.
Стабильность халтуры в университетах подпитывает так называемый «договор о невовлеченности», рассуждает Шмелева. Его суть в том, что обе стороны — преподаватели и студенты — удовлетворены ситуацией и не хотят ничего менять.
В России отсутствует культура наказания за читинг, добавляет эксперт. Если открыть уставы крупнейших российских университетов, то фраза «академическое мошенничество» там не встречается. Например, в кодексе Европейского университета в Петербурге есть пункты о нарушении академических этических норм, но они определяются как «нечестное поведение».
— Преподаватели просто не знают, как правильно поступить, если поймали учащегося со шпаргалкой, — рассуждает Шмелева: руководства к действию нет, как нет и четких определений читинга для его идентификации.
В большинстве западных вузов со списыванием борются «кодексы чести» (honor code). В них прописано, что расценивается как читинг, фальсификация и плагиат и какое наказание должен понести провинившийся. В некоторых университетах дается определение «соучастника акта списывания» — это учащийся, который наблюдал за мошенничеством однокурсника, но не сообщил профессору.
В Университете Нотр-Дама работает отдельный комитет, который следит за выполнением такого кодекса. Он же выносит решения о наказании за академическую халтуру. В Университете Майами среди возможных наказаний за списывание — посещение специальных лекций, где студенту рассказывают о пагубных последствиях академического мошенничества. Среди них падение репутации вуза, профессионализма выпускников и в целом ухудшение конкурентоспособности системы образования на глобальной арене. Причем оплачивать лекции студент должен из своего кармана.
— В моем вузе нет ни одного предмета, который нужно было бы зубрить.
По ее словам, списывание предотвращает грамотная организация учебного процесса: система оценок более детальная. В вузе отсутствует субъективное «сдал — не сдал», оценка выставляется в процентах и считается по сложной формуле.
Как к списыванию относятся в других странах
В 2004 году американский экономист Пол Граймс опубликовал кросс-культурное исследование об отношении студентов к списыванию. Работа охватила восемь стран с переходной экономикой: Россию, Украину, Беларусь, Киргизию, Латвию, Литву, Хорватию, Албанию. И одну страну с рыночной экономикой — США.
Самыми «нечестными» оказались российские студенты: лишь 12 % никогда не были свидетелями нечестной сдачи экзаменов во время обучения. Порядка 70 % видели, как списывают их одногруппники более десяти раз. Для сравнения: в США доля составила 15 %. В общей сложности в академической нечестности признались 60 % российских студентов, говорится в работе.
Больше половины опрошенных студентов российских вузов расценивают халтуру на экзаменах как социально приемлемый феномен. Схожие данные показали все страны с переходной экономикой. Уровень академического мошенничества в США был по всем показателям значительно ниже. Американский экономист объясняет это преобладанием индивидуалистических ценностей в западных странах. И доминированием коллективистских — в странах с социалистическим прошлым.
— В Англии школьники часто списывают в школах. Но среди университетов это не так распространено. Если честно, среди моих знакомых и друзей-студентов в Англии я не помню ни одного, кто рассказывал бы о читинге на экзаменах. Возможно, всё дело в окружении.
25-летний Джо также изучал русский язык в Пятигорском государственном лингвистическом университете и русскую литературу — в СПбГУ.
— Я никогда не списывал: ни в Англии, ни в России. Не вижу в этом никакой надобности. Да и наказание может быть суровым — по крайней мере, чувство стыда, — добавляет студент.
Среди русских одногруппников в СПбГУ не списывал практически никто, вспоминает Муни. А вот ситуация в Пятигорске британского студента удивила: халтура на экзаменах была обычной рутиной. Студенты регулярно списывали и активно помогали в этом другим.
— Был случай, когда моя знакомая купила преподавателю бутылку виски на Новый год. Так она получила «зачет», — вспоминает Муни.
Студенты давали преподавателям взятки и в виде денег или были вынуждены брать платные частные уроки у преподавателя, «даже если студент был неглуп и без проблем мог подготовиться к экзамену сам».
— Читинг — нормальное явление для вузов Бразилии. Студенты так же халтурят на экзаменах. Наказание за списывание довольно лояльное. Преподаватели редко проверяют работы на плагиат, исключение — дипломы и серьезные научные публикации.
В португальском языке даже есть выражение: quem não cola, não sai da escola («Кто не списывает, тот никогда не окончит учебу»). Тем не менее студенты в России списывают искуснее, рассуждает 21-летняя Милани из Бразилии: используют микронаушники и другие специальные приспособления. В Бразилии, по ее словам, всё проще: записки, мобильные телефоны и ответы соседа.
В другом кросс-культурном исследовани, проведенном группой ученых из Тилбургского университета в Нидерландах, Российской экономической школы и Центрального экономико-математического института РАН, сравнивался уровень «толерантности» по отношению к академической халтуре среди студентов России, США, Голландии и Израиля.
Школьники и студенты по определенной шкале выражали свое отношение к студенту А, который списал у студента В; к студенту В, давшему списать студенту А; и к студенту С, который стал свидетелем списывания и рассказал об этом преподавателю.
Так, российские студенты оказались самыми лояльными к списывающим на экзамене. В то же время студенты из России наиболее негативно — по сравнению со студентами других трех стран — отнеслись к учащемуся С, сообщившему о халтуре преподавателю. Авторы работы тоже связали эти показатели с социалистическим прошлым страны, где каждый «доносчик» получал социальное осуждение.
Среди американских и голландских студентов крайне неуважительное отношение вызвали те, кто дал списать. А к «доносчику» С, наоборот, отношение было заметно лучше.
— История списывания в России начинается с 20–30 годов, когда высшее образование стало массовым.
В тот момент, по словам эксперта, значительно увеличилось число преподавателей, которые не знали в полной мере свой предмет. А также студентов, которые были не готовы к возросшей нагрузке. Любимов замечает, что, позволяя списывать, преподаватель шел на компромисс.
В 90-е годы более 70 % молодых людей в возрасте 17–22 лет получали высшее образование. С появлением коммерческих вузов и постоянным ростом их числа высшее образование перестало быть привилегией.
Мотивация на получение знаний сменилась учебой ради диплома. Как рассказывает Любимов, российская экономика имеет большой сектор простых услуг с достаточным числом рабочих мест для клерков. Сложные знания не требуются в подавляющем большинстве компаний. Так как при устройстве на работу первым делом спрашивают об опыте, студенты начинают работать уже в период учебы, откладывая подготовку к экзаменам в дальний ящик.
— Карьера в России слишком сильно зависит от связей, удачи и недостаточно сильно от знаний, чтобы убедить студента учиться ради образования, — подытоживает Любимов.
Фото на обложке: derekcollinson39 Flickr via Compfight cc
