По решению федеральных властей петербургский онкоцентр имени Петрова могут перепрофилировать для лечения COVID-19. Пациенты столкнулись со сложностями уже в конце марта: прерывание терапии, длинная очередь на запись, отмена несрочных операций.
34-летняя петербурженка, которая лечит рак груди второй стадии в онкоцентре имени Петрова, анонимно рассказала «Бумаге», как изменилась ее терапия после заявления о перепрофилировании центра, что говорят врачи и как она и другие пациенты отреагировали на новости.
Пациентка онкоцентра имени Петрова
— В июле я обнаружила шишечку чуть выше груди, а диагноз поставили в конце ноября. Было ощущение, что жизнь закончена. Но мне, слава богу, попались очень хорошие врачи в НМИЦ Петрова, которые говорили: «всё будет хорошо, вы вылечитесь».
Я до последнего надеялась, что мне не назначат химиотерапию, — но это произошло в декабре. Вроде себя настраиваешь, но каждый раз я оказываюсь к чему-то не готова — к переменам во внешнем виде или новостям.
Химиотерапию я проходила до 26 марта. Последнее, двенадцатое введение [лекарства] я просто не успела пройти в связи с пандемией. Завотделением, осматривая нас, сказал, что на данный момент курс химиотерапии окончен — без объяснения причин. Говорили, химиотерапия очень ослабляет иммунитет.
Нам предлагали другие варианты лечения каждого пациента [в зависимости от состояния]: кому-то — лучевую, кого-то отправляли на операцию. Некоторые девушки, у которых уже была операция, будут проходить сейчас химиотерапию в других учреждениях, искать варианты по ОМС — их количество очень ограничено, в остальных местах это можно сделать только платно.
Реакция на новость о прерывании химиотерапии была у пациентов очень разная. Кто-то испугался, кто-то плакал, кто-то злился, кто-то обрадовался, что наконец-то будет операция: у некоторых органы можно сохранить — им вырежут только небольшой участок.
Мне предложили лучевую терапию. Но мне она была нужна в любом случае — химиотерапия помогла плохо, как сказал врач, не так, как хотелось бы. Лучевая терапия, в отличие от химиотерапии, действует на конкретные участки тела. У меня помимо опухоли есть метастазы, их нельзя оперировать, они должны уходить сами при помощи терапии.
Я начала ходить на лучевую терапию недавно — по сравнению с химиотерапией это сказка. Выхожу [из клиники] и чувствую себя человеком: ничего не болит, нет слабости. Помимо выпадения волос [после химиотерапии] у меня была сильная ломота суставов, болел желудок. Проблемы, к сожалению, есть и теперь: падают показатели крови, приходится следить за этим, иначе нельзя будет продолжать лечение.
На время самоизоляции я прекратила работу. Сейчас занимаюсь только своим здоровьем и тем, до чего давным-давно не доходили руки — почитать, посмотреть кино, пройти курсы, сделать что-то по дому. Я не чувствую себя полностью в самоизоляции за счет того, что каждый день езжу на процедуры.
Врач, которая ведет мою лучевую терапию, рассказывает о плане лечения, твердо говорит о процедурах в будущем времени, — как будто у нее есть уверенность, что лечение не прервется.
Операция [по удалению груди] будет, но позже: как и каким образом, я пока сама не знаю. Она планировалась после лучевой терапии, но в связи с новостью о возможном перепрофилировании НМИЦ Петрова я не знаю, будет ли у меня возможность прооперироваться именно там — со специалистами, которые вели меня от и до.
Врачи, которые нас курируют, говорят: не волнуйтесь, если что-то будет меняться, мы вас оповестим, не бросим, найдем, куда обратиться. Я спрашивала у своих лечащих врачей про перепрофилирование — они сказали, что пока им самим ничего не ясно. Конечно, может быть, врачи ничего не говорят, чтобы не расстраивать пациентов. Или есть какой-то выход — например, перепрофилируют конкретный корпус (предполагается, что для больных коронавирусом будут использовать основной клинический корпус, для этого придется выписать 350 пациентов; в онкоцентре обещают продолжить лучевую терапию в отдельном корпусе и оборудовать дополнительные койки для пациентов — прим. «Бумаги»).
Я просто не понимаю, как профессоров, специализирующихся на онкологии, поставят на вентиляцию легких. Вы уж меня извините, я осознаю, что у нас непростая [эпидемиологическая] ситуация в стране, но кажется, что таких светил надо поберечь (с ИВЛ работают анестезиологи-реаниматологи — прим. «Бумаги»). НМИЦ Петрова — это один из лучших центров в России, сюда едут люди из разных городов — не просто лечиться, а для того, чтобы выжить! (Сейчас в онкоцентре имени Петрова около 60 % пациентов — из других регионов — прим. «Бумаги».) Наворачиваются слезы, банально, но факт — идет естественный отбор, выживайте как хотите.
Близкие очень меня поддерживают — домашние, друзья, начальник. Пока настраиваю себя так: решаем проблемы по мере их поступления. Не кинут же нас совсем, перенаправят хотя бы в работающие учреждения. Поняла, что и до новостей о перепрофилировании было много препятствий, но я потихоньку шла вперед.
Ранее «Бумага» подробно рассказывала, что известно о перепрофилировании петербургского онкоцентра, в этом материале. Актуальные новости о распространении COVID-19 в городе читайте в рубрике «Бумаги» «Коронавирус в Петербурге».
