Адвокат Игорь Трунов не смог добиться от Следственного комитета информации о возбуждении уголовного дела о крушении самолета «Когалымавиа» и данных расследования. После этого он подал жалобу на бездействие главы СК Александра Бастрыкина.
Адвокат рассказал «Бумаге», почему расследование авиакатастрофы вызывает сомнения, из-за чего заявление ФСБ о теракте нельзя считать окончательным выводом и какие проблемы возникли у родственников с выплатой компенсаций.
Игорь Трунов
Адвокат, представляющих родственников жертв крушения А321
— Есть сомнения, что следствие имеет представление о том, что там было: был это теракт или все-таки нарушение транспортной безопасности? Нас волнует этот вопрос, потому что объективных расследований авиакатастроф за историю последних 15 лет не было вообще.
Я участвую в расследовании пятой авиакатастрофы, и всегда мы имеем какие-то странные результаты. До этого времени все списывалось на погибших и ни одна авиакатастрофа не доходила до суда. Пилотов сразу объявляют виновными, а дальше ищут способы, как оправдать эту версию, но нахождение этих способов всегда было некачественным и несерьезным.
С учетом этого опыта мы хотели бы получить процессуальные документы, чтобы понимать, что там происходит, исходя не просто из слов чиновников, а из экспертиз и установленных фактов. Объективность и качество расследования — это одни из побудительных мотивов к тому, чтобы потерпевших наделили процессуальным статусом и тем самым предоставили им определенные процессуальные права (например, статус потерпевшего дает возможность заявлять ходатайства, знакомиться с материалами дела, знать о предъявленном обвинении и обжаловать приговор — прим. «Бумаги»).
До этого времени все списывалось на погибших и ни одна авиакатастрофа не доходила до суда. Пилотов сразу объявляют виновными, а дальше ищут способы, как оправдать эту версию
По закону, уполномоченным органом, который ведет расследование, является Следственный комитет и заявления [о причинах крушения] должен делать он. А если их делает кто-то другой, то, может быть, они и соответствуют действительности, но это не совсем правильно. Получается, что СК молчит, а Федеральная служба безопасности делает заявления. Она может осуществлять оперативное сопровождение, но это не уполномоченное лицо для того, чтобы вести расследования данной категории дел.
Сейчас это осложняется еще и тем, что у нас проблемы с МАКом [Международным авиационным комитетом], руководство которого куда-то растворилось, а МАК обладает определенной базой и компетенциями. Может быть, задержки следствия связаны с этими причинами, но это не должно оставаться под завесой тайны. А мы видим просто молчание, и пока у нас есть информация, что это квалифицируется как нарушение транспортной безопасности.
Второе заявление было по поводу выплат. Родственники сейчас либо подписывают кабальное заявление (в котором соглашаются, что после выплаты 2 миллионов рублей обязательства страховой выполнены в полном объеме — прим. «Бумаги»), либо им не дают денег, припугивая тем, что судопроизводство длительное. Поэтому люди вынуждены подписывать эти условия, а их вообще не должно быть, потому что требуется только заявление в простой уведомительной форме. Нежелание платить потерпевшим в полном объеме — это покушение на мошенничество. К сожалению, это стабильная практика, дальше этим пунктом начинают размахивать в суде, говоря: «Они же подписали». А как не подписать, когда похороны и деньги нужны сейчас? У нас и так самые маленькие выплаты в мире. В том же Египте действует Монреальская конвенция, где обязательный минимум в случае авиакатастрофы 22 миллиона рублей, а у нас внутренние рейсы страхуются на два.
