В прокате — «Отель „Гранд Будапешт“», в котором режиссер Уэс Андерсон посещает условную центральную Европу условных 30-х годов. «Бумага» рассказывает об авантюрной комедии, чей список звезд едва помещается на постер.
60-е. В полупустой спа-отель «Гранд Будапешт» где-то в горах центральной Европы прибывает усатый писатель с трубкой в зубах (Джуд Ло). Гостиница очень запущена, но о былой роскоши многое напоминает — мрамор, бронза и бархат на прежнем месте, хоть и потускнели и запылились. И есть один пожилой постоялец, который может рассказать писателю о тех славных беззаботных временах, когда одна мировая война уже давно прошла, а вторая не началась, и мир еще не успел забыть об имперской роскоши.
Итак, 30-е, страна Зубровка, «Гранд Будапешт» находится на пике своего блеска и славы. Мы встречаем мальчишку-посыльного по имени Зеро (дебютант Тони Револори), великолепного управляющего — любителя богатых старушек месье Густава (Рейф Файнс) и еще пару десятков персонажей, которые станут действующими лицами этой авантюрной сказки. В программе — огромное наследство, похищение картины, побег из тюрьмы, переодевание в монахов и тому подобное. Важную роль в сюжете играют пирожные и тайное братство портье.
На самом деле повествование устроено еще сложней — рамок целых три. В первых кадрах — современность: юная барышня приходит поклониться на могилу, кладбищенский памятник подписан просто «Автор». Хронология отматывается на 30 лет — мы видим того самого Автора, восседающего в кабинете. Еще 20 лет — он же, еще не старый, прибывает в отель «Будапешт». И вот тут уже престарелый собеседник рассказывает ему историю об удивительном прошлом гостиницы.
Итак, в наши дни Автор умер, чуть пораньше такие еще водились, ну а в легендарные 30-е — были и истории, да такие, что нарочно не придумаешь. Структура фильма сообщает нам как будто это. Но совсем не трудно заметить, что само существование картины опровергает этот тезис, ведь сюжет, персонажи и весь мир «Отеля „Гранд Будапешт“» полностью придуманы Уэсом Андерсоном, причем режиссера там не много, а очень много. Уже в сцене со старым Автором (вторая рамка) в кадре появляется мальчик, который в какой-то момент поворачивается к камере и застывает там с таким видом, какой бывает только у детей из фильмов Уэса Андерсона (ошибиться невозможно: по этому отдельно взятому кадру сразу ясно, кто снял фильм). Дальше — эксцентрика, инфантильные персонажи, фирменные геометрические кадры, наполненные множеством деталей, фирменные же теплые цвета.
Эксцентрика, инфантильные персонажи, фирменные геометрические кадры, наполненные множеством деталей, фирменные же теплые цветаТо есть получается, автор более чем жив, а что до увлекательных историй, то они в прошлом только потому, что это свойство фантазии — быть где-то не здесь и сейчас (см. предыдущую фильмографию Андерсона, где действие происходило в лагере бойскаутов в 60-е, в Индии, в мире животных, на дне морском). Андерсон вряд ли пытается сказать, будто в 30-е мир был интересней, ведь дело только в том, каким мы этот мир представляем. «Отель „Гранд Будапешт“» устроен так, что чем глубже мы погружаемся в ХХ век, тем связь с реальностью слабее, костюмы чуднее, а обстоятельства условнее; в основном сюжете все подчеркнуто придуманное. В вымышленной Зубровке перемешаны все народы Центральной и Восточной Европы: у страны название славянское, у ее столицы — неопределенно-немецкое (Лутц), а отель называется в честь венгерского города. Среди персонажей есть и Людвиг, и Иван, и Ковач, а зловещего владельца явно трансильванского поместья почему-то зовут Дмитрий; мимоходом мелькает картина австрийца Шиле, а на финальных титрах и вовсе играет «Камаринская». В принципе, примерно так выглядела Австро-Венгрия (ну, кроме «Камаринской»), но в таком случае этот винегрет — анахронизм, ведь действие происходит после распада империи. Но о чем тут, на самом деле, говорить, если все пейзажи нарисованы на нарочито плоских фанерных задниках.
Ненатуральные декорации, вероятно, все-таки еще и ностальгия по старым добрым временам, когда кино не пыталось не быть наивным (из той же эпохи — узкий экран: до 69-го такое соотношение сторон было стандартом, а сейчас так никто не снимает). Вот, к примеру, эпизод, где месье Густав бежит из тюрьмы: оперетта со спиленными прутьями и спящими охранниками, которой в современном фильме не могло бы быть, даже в комедии. Это, пожалуй, важная сцена, ведь все кино — не что иное как бегство от реальности в ту самую страну фантазии, которая всегда не здесь и не сейчас. Как уже говорилось, в одном из прежних фильмов Андерсона («Подводная жизнь со Стивом Зиссу») действие происходило в море, в подводной лодке. Вот и «Отель» — этакая желтая субмарина, где яркие краски, веселая жизнь и все друзья на борту.
Друзей настолько много, что даже официальный постер фильма оформлен как портретная галерея на брелоках ключей. В эпизодах тут и Эдриан Броуди, и Тильда Суинтон, и Эдвард Нортон, и кого только нет, всех не перечесть. Даже персонажей на две реплики играют люди типа Леи Сейду (ныне известной за «Жизнь Адель»), Оуэна Уилсона и мастера второго плана Боба Балабана. Особенно же запоминаются клыки Уиллема Дэфо и усы Билла Мюррэя (здесь, впрочем, большинство мужчин носит усы, даже юный Зеро каждое утро рисует их себе тушью, но у Мюррэя они самые выдающиеся). И это обилие узнаваемых лиц — еще одно напоминание, что перед нами фантазия, страна Зубровка под управлением короля Уэса Андерсона.
В эпизодах тут и Эдриан Броуди, и Тильда Суинтон, и Эдвард Нортон, и кого только нет, всех не перечестьВсе эти люди — не просто всем известные артисты, они еще и нежно любимые всеми: «Отель» очень хочет, чтобы его назвали милым, иногда слишком хочет. В этом смысле снимать в одном фильме Мюррэя, Суинтон и Дэфо — все равно что зафотошопить на одну картинку котика, щенка и еще какого-нибудь вомбата, а заодно панду (котик, кстати, в фильме есть, хотя его история трагична). Нет ничего плохого в желании просто рассказывать сказки, да и вообще — смотреть «Отель» интересно, он талантливо написан, снят и сыгран, — но почему-то в сказочной Зубровке как-то душновато. Андерсон успешно сбежал от реальности, но от нее осталась пустота, и режиссер заполняет ее с чрезмерной энергией, устраивая собственную авторскую диктатуру. Ее он упаковывает в сюжетные рамки, красивые кадры и игрушечные декорации так же тщательно, как кондитер, персонаж картины, упаковывает пирожные в розовые коробочки. Поскольку все в этом конфетном мире, естественно, любят сладкое, лакомства «от Мендля» становятся важнейшим двигателем сюжета, и их же, собственно, сам фильм и напоминает. Пирожные — это вкусно, но от них, к сожалению, случается зубная боль, аллергия и несварение. Хотя, впрочем, ладно: все равно «мимими», все равно «уруру», что уж там.
