К концу года станет известно, где появится первый креативный квартал Петербурга. Пока комитет по инвестициям оценивает возможные варианты с экономической точки зрения, частные инвесторы предлагают свой взгляд на креативную индустрию.
Александра Славянская, владелица пространства «Ткачи», рассказала «Бумаге» о том, чем Москва отличается от Петербурга, почему газпромовская башня — не худший вариант для города и как развивать творческие проекты, чтобы они не перестали быть бизнесом.
Фото: Анна Рассадина / «Бумага»
— Затевая «Ткачи», вы руководствовались потенциальной прибыльностью или в первую очередь хотелось запустить новый проект?
— Мы думали, что встраивать что-то в существующие стены намного дешевле, чем строить эти стены заново. Это оказалось не более чем иллюзией, потому что реконструкция и реставрация памятников архитектуры обходится намного дороже. Но когда мы заходили сюда, мы руководствовались не вопросом дороговизны, а тем, что нам очень нравилось это здание именно для такого проекта, как «Ткачи».
— А вы не боялись, что как креативное пространство здание не будет востребовано и в итоге появится еще один бизнес-центр?
— Такой риск был. Хотя мы оценивали это скорее как роскошную возможность, от которой сознательно отказались. Когда значительная часть строительных работ была закончена, к нам пришла очень крупная французская телекоммуникационная компания. Она были готова арендовать все здание и даже вложить деньги в отделку. Понятно, что тогда не было бы ни художников, ни концепции первого и пятого этажей. Французы долго нас уговаривали и страшно обиделись, когда мы отказали, — они не поняли почему. Это очень забавно: обычно ты бегаешь за арендатором, а за таким крупным арендатором ты бегаешь с поклонами. У нас же сложилась прямо противоположная ситуация.
«В 70 % случаев мерилом реального успеха проекта являются деньги»
— А если бы арендаторов, которые бы вам подходили, так и не нашлось?
— Мы контролировали процесс отбора и выбирали только тех, кто соответствовал нашей концепции. К нам, например, до сих пор приходят банки, но мы им отказываем. В России много людей, которые искренне интересуются культурой и много тех, кто ей занимается. Для них очень важна идентификация, им важно работать среди таких же, как они. Поэтому культурные кластеры так популярны на Западе. Как только эти люди поняли, что у них есть собственный кластер — место с комфортной атмосферой и соответствующими интерьерами, — они к нам потянулись. Это, наверное, самый быстро заполняемый из наших объектов. У нас не было даже ни одной брокерской компании, которая бы на нас работала. А это нонсенс.
— «Ткачи» обошлись группе компаний «Овентал» в 25 миллионов долларов. Люди, которые просто занимаются культурой, такими деньгами, как правило, не располагают. Откуда берется финансирование подобных проектов?
— Деньги берутся из трех источников: из тумбочки, из кармана инвесторов или у банка. У нас были свои собственные деньги, и я считаю, что это большая удача. Даже если хороший культурный продукт зарабатывает и есть соответствующий денежный поток, банк все равно десять раз подумает, прежде чем дать на это деньги. Специалист, который оценивает принесенные документы, скорее всего, очень далек от культуры как от бизнеса. Кредиты скорее дадут на тот бизнес, который прост и понятен.
— То есть стоит рассчитывать только на толкового инвестора?
— Да, все проекты в этой области сейчас делаются на инвестиционные деньги. Например, «Красный Октябрь» и «Стрелка» спонсирует Александр Мамут. Поэтому это всегда немного венчур, это всегда немного «деньги из тумбочки». Условно говоря, Мамуту нравится — он дал денег.
— Получается, что за инвестором остается последнее слово. Это влияет на итоговый проект? С точки зрения развития творческих пространств лучше, когда инициатива идет от бизнеса или все-таки от культурного сообщества?
— Культурный бизнес — очень неоднородная штука. Есть коммерчески более и менее успешные проекты, а есть хорошие и интересные проекты, которые никогда не будут зарабатывать. Кроме того, существуют «непризнанные гении» — то есть полное барахло, которое считает себя гениальным, но непонятым.
Чтобы успешно развивать культурное пространство, необходим баланс тех бизнесов, которые генерируют деньги, и тех бизнесов, которые деньги не генерируют. Приносить прибыль должны 70 %, а остальные 30 % могут играть PR-роль. Кроме того, у проекта должен быть организатор, лидер, который их структурирует. То есть на практике это может выглядеть так: у нас есть десять друзей-художников, среди которых должен быть один, кто способен описать проект и пойти с ним к инвестору или в банк. Проект «Ткачи» создал человек от культуры — Алексей Нешитов. А я сыграла роль того самого организатора, который связал его с большим бизнесом. В кругу творческих людей должен быть один здравомыслящий, который пойдет и скажет: «Ребята, нам нужны деньги, надо бы нам их попросить».
— Как можно оценить коммерческий потенциал того или иного культурного проекта? Разве возможно в этой области найти объективный критерий? Аудитория у Стаса Михайлова все равно будет больше, чем у городской филармонии, и денег он больше принесет.
— Я очень не люблю «непризнанных гениев», не люблю российскую традицию, которая говорит, что если ты делаешь что-то стоящее и правильное, то ты обязательно должен быть нищим и жить в подвале. На мой взгляд, в 70 % случаев мерилом реального успеха проекта являются деньги. Да, есть огромное количество людей, которые слушают Стаса Михайлова, но и тех, кто слушает хорошую музыку, достаточно. И они способны эту хорошую музыку оплачивать. На концерты классической музыки в Москве я не могу купить билеты, несмотря на то, что они крайне дороги. Это значит, что к любой культуре есть интерес.
«В Москве можно показать стену, выкрашенную зеленой краской, и придет большое количество людей, которые заплатят за это деньги. В Питере такие вещи все-таки не проходят»
— Но при этом все, что связано с развитием культуры, движется крайне медленно. Хотя в Москве и Санкт-Петербурге дела идут лучше, чем в других регионах. Но бизнесмены по-прежнему охотнее вкладываются в коммерческий сектор, в крайнем случае — в футбольные клубы.
— В России бизнес мало интересовался культурной составляющей, потому что она не воспринималась как бизнес. Понятие «креативная индустрия», которое на Западе существует достаточно давно, прозвучало у нас только в этом году. На культурном форуме в Ульяновске Валентина Матвиенко от лица правительства первый раз употребила это словосочетание. И мы подумали — ура, наше правительство поняло, что в России есть что-то еще, кроме нефти и торговых центров.
— Чтобы это направление интенсивно развивалось, надо активнее подключать бизнес или привлекать государство?
— Мне кажется, что в идеале в проектах такого рода должен принимать участие город. Те 30 %, которые невозможно продать ни при каких условиях, — это музейные проекты, проекты, связанные с сохранением исторических памятников, с детским творчеством и развитием, с организацией хорошей социальной среды для инвалидов. Сейчас активно дискутируется тема государственно-частного партнерства, и в Петербурге для этого уникальное законодательство, пожалуй, лучшее в России в этой области. Тут есть
проекты по организации креативных кластеров и на это выделено финансирование. Если этот тренд получит свое развитие и городские комитеты будут этим заниматься, то может получиться очень стоящая вещь.
— То есть в Петербурге могут появиться проекты наподобие московских центров Artplay или «Флакон»?
— Среда для появления таких проектов есть. Более того, в Питере она более восприимчивая, чем в Москве. В Москве немного проще, потому что там денег больше: что ни кинь, то начинает расти пышным цветом. В Питере денег меньше, но есть туристический поток, который может подпитывать такие проекты. С другой стороны, тут гораздо более требовательная публика. В Москве можно показать стену, выкрашенную зеленой краской, и придет большое количество людей, которые заплатят за это деньги. В Питере такие вещи все-таки не проходят. Я сама стопроцентная москвичка, поэтому это совершенно не предвзятое мнение.
— Как вы оцениваете емкость рынка? Сколько еще «Ткачей» нужно, чтобы удовлетворить потребность в креативных кластерах и пространствах?
— Когда мы отбирали арендаторов, на каждое наше помещение было три претендента. Так что можно смело построить еще как минимум двое «Ткачей» и они будут заполнены. Но я уверена, что к нам пришли не все, кто мог бы тут работать. Так что потенциал есть и пространства должны появляться.
«Можно смело построить еще как минимум двое „Ткачей“ и они будут заполнены»
— На Обводном канале зданий наподобие «Ткачей» много. Может быть, стоит продолжать восстановление этого квартала? Тем более что все новые строения в Петербурге обычно вызывают бурную дискуссию, как было с башней Газпрома или с новой сценой Мариинского театра.
— Я не вижу смысла сохранять все существующие промзоны, просто потому что их много. Старые стены должны наполняться новым содержанием, которое поможет людям более качественно работать. К этому надо подходить дифференцированно: есть интересные здания, есть совершенно заурядные. В зависимости от состояния их можно либо подновить и сделать банальный бизнес-центр, либо вообще снести.
Что касается возведения в городе новых зданий из стекла и бетона — это вопрос сложный. Смотря на месте чего стоит это новое здание. Я скажу крамольную для питерцев вещь, но я была сторонником строительства газпромовской башни. Вы видели, что сейчас на ее месте? Там бетонный завод, склады — омерзительное место, где бегают собаки и спят бомжи. Строительство любого здания на этом месте было бы лучше, чем то, что там есть.
Читайте также:
