В прокат выходит «Она» — фильм о недалеком будущем, в котором Хоакин Феникс влюбляется в свою операционную систему. «Бумага» рассказывает о фильме, где «виртуальное» не значит «ненастоящее».
«Она» Спайка Джоунза — фильм о мире, где технологическая сингулярность то ли вот-вот наступит, то ли уже — что более вероятно, поскольку компьютеры к 2025 году научились не только думать, но и чувствовать по-человечески. Это обнаруживает главный герой картины (Хоакин Феникс), приобретший модную операционную систему для своего смартфона (как бы мы назвали это сейчас: в 2025-м слово наверняка уже будет смешным архаизмом). Протагониста зовут Теодор Туомбли, он носит приличествующие такому имени пышные усы и очки типа «нерд», ему под сорок, он разведен и одинок. Теодор — представитель поколения Y (несложный подсчет дает дату рождения где-то в конце 80-х), и в этом смысле сценарий Джоунза весьма изящен: «Она» — кино о нынешних двадцатилетних, которое при этом не является молодежной драмой и не строит обычных противопоставлений между поколениями.
Сценарий Джоунза весьма изящен: «Она» — кино о нынешних двадцатилетних, которое при этом не является молодежной драмой и не строит обычных противопоставлений между поколениямиДействие происходит в то время, когда привычки нынешней молодежи стали нормой. Сорокалетние играют в видеоигры, сочетание узких шерстяных штанов и усов не вызывает иронических взглядов, все ездят на метро (это, еще раз, Лос-Анджелес, самый автомобильный город Америки). На саундтреке фильма, естественно, играют Arcade Fire, у которых к двадцать пятому году должен случиться второй, ностальгический виток популярности. Будущее, как известно, чаще пугает, чем воодушевляет, как пугает все, существующее вне нашего опыта. Литература о вымышленном будущем начиналась с утопий, но с концом эпохи Просвещения повернулась в другую сторону, и уже в ХХ веке антиутопий оказалось численно больше (советская фантастика в этом смысле скорее исключение, хотя и там был «Незнайка на Луне»). «Она» — напротив, фильм совсем не страшный, рисующий нам уютный мир, раскрашенный в мягкие оттенки оранжевого, где ясное небо просвечивает между симпатичных стеклянных небоскребов (натура снята в Шанхае: там, видимо, будущее уже наступило), а работать необязательно. В общем, это, скорее, «Незнайка в Солнечном городе».
Теодор влюбляется в свою операционку — не так, как многие люди влюблены в технику Apple, а во вполне прямом смысле. Программа установки задает ему пару простых вопросов, Теодор что-то мямлит в ответ — и вот ОС вдруг начинает говорить голосом Скарлетт Йоханссон и представляется Самантой. Венец кастомизации, к которой так стремятся разработчики: Саманта настолько хорошо подходит Теодору, что ему не нужен никто другой. Кроме того, с ней удобно: ее можно пригласить на свидание, просто положив в нагрудный карман (и она никогда не откажет), с ней легко путешествовать, а еще она всегда готова помочь по работе. Современная некоммуникабельность и разобщенность — не новая тема; интересно то, что Джоунз не связывает ее с какой-то холодностью и черствостью, якобы присущей нашему времени. Ведь Теодору до знакомства с Самантой вовсе не нравится быть одиноким. Может быть, душевные настройки у человека XXI века стали слишком тонки, чтобы легко сочетаться с другими людьми? Или, может, одиночество связано с политикой и экономикой — ведь по отдельности людьми легче управлять и продавать им товары? В конце концов, и Саманта — тоже коммерческий продукт, хотя этот аспект и оставлен за пределами фильма.
Может быть, душевные настройки у человека XXI века стали слишком тонки, чтобы легко сочетаться с другими людьми?Так или иначе, мир будущего по Джоунзу — мир одиночек. Это подчеркивается тем, что большую часть картины мы смотрим только на Теодора — даже в тех кадрах, где его окружают другие люди, они оказываются в расфокусе. Часто используются крупные планы: вряд ли есть более сложная актерская задача, чем крупный план человека наедине с собой, но Феникс с ней справляется, не допуская ни одного лишнего движения (отсутствие его в номинантах на «Оскар» — абсурд). Еще более прямо о разобщенности говорит работа протагониста, который в компании BeautifulHandwrittenLetters.com за деньги сочиняет романтические письма — как и Саманта, тщательно согласованные с пожеланиями конкретных клиентов. Творческие амбиции неудачливого писателя приводят его к тому, что он занимается фактически подделкой чужих эмоций. Но, с другой стороны, создание иллюзии — задача любого автора, не так ли? В будущем Джоунза более всего занимает вопрос подлинности, особенно в связи с материальным. Здесь все виртуальное, но ценятся натуральные материалы (шерстяные штаны, деревянные футляры для компьютеров). Есть момент, когда письма Теодора издают в старомодном формате книги, — становятся ли они более настоящими от того, что напечатаны на бумаге?
Та же проблема и с Самантой. Она действительно само совершенство, за исключением того, что у нее нет тела. Она — облако данных, беспроводной сигнал и синтезированная речь, набор нулей и единиц. Кастинг Скарлетт Йоханссон на роль операционки ироничен: от одной из самых сексапильных голливудских актрис в фильме остается только голос (впрочем, у Йоханссон невероятный тембр; пожалуйста, не смотрите этот фильм в дубляже). Несмотря на это, между героями случается эротическая сцена — одна из самых странных в истории кино. А когда Саманта находит девушку-добровольца, которая готова стать суррогатом ее тела, Теодор отказывается, ведь это «не по-настоящему».
Несмотря на то, что у Саманты нет тела, между героями случается эротическая сцена — одна из самых странных в истории киноУ Джоунза нет ответа на вопрос, что есть подлинное. В кадре появляется прежняя любовь Теодора — его бывшая жена в исполнении Руни Мары — она настоящая, из плоти и крови, но их общение не получается. Герои смотрят в разные стороны и произносят реплики невпопад. В этом смысле отношения с Самантой гораздо более аутентичны. Однако герой Феникса — человек, все же обладающий физиологией, а Саманта — чистый разум; она одновременно разговаривает с Теодором и совершает еще несколько тысяч операций, никак с ним не связанных. Отношение героя к иллюзии находится в неопределенном положении между словом «виртуальность» и новым термином «дополненная реальность», как бы уравнивающим иллюзию с осязаемой действительностью. В таком положении мы находимся уже сейчас: к примеру, музыка, в принципе неосязаемая, не становится хуже, если мы скачаем ее из интернета, но почему-то виниловые пластинки ценятся до сих пор; издание, которое вы сейчас читаете с экрана, почему-то все равно называется «Бумагой».
Для Джоунза важно то, что в теплом ламповом мире вездесущей виртуальности люди принципиально не изменились, человеческое остается слишком человеческим. Цитата из Джона Донна — «Нет человека, который был бы, как остров, сам по себе» — не теряет актуальности, даже если нам кажется, что раньше люди были общительнее и добрее (что вряд ли правда). Поэтому «Она», конечно, — не научная фантастика, а мелодрама; кино о том, что нарциссизм и индивидуализм не отменяют необходимости в других людях. Что другим человеком оказалась бестелесная программа — ну, это так случилось; грусть Теодора при расставании с ней не становится от этого менее глубокой и искренней. Модели смартфонов обновляются каждые два года, но печаль, как сказал перед смертью Ван Гог, будет длиться вечно.
