«Наша задача — заново сформулировать историю свободы»: Ирина Прохорова — об интеллигенции как сословии

Изменения исторической оптики — это сложный интеллектуальный процесс и это не прерогатива интеллигенции только. Взгляды на общество вырабатывают в совокупности и по отдельности очень разные общественные слои, поэтому говорить, что за разработку плана будущего ответственна исключительно интеллигенция или образованное сословие — это упрощение.

Мне кажется, что современная проблема не в том, что нет интеллектуальной интеллигенции, но в том, что из-за разочарований и пересмотра взглядов (ведь вечных ценностей не бывает) та модель будущего, та система ожиданий, которые доминировали в обществе в конце 80-х годов, перестали существовать. Сегодня проект будущего совсем не обязательно должен быть утопией, это может быть — и чаще всего бывает — работа с прошлым. Недаром сейчас идут такие бои за историю: прошлое — колоссальный ресурс для конструирования идентичности и, таким образом, проекта будущего.

Наша задача, мне кажется, — попытаться заново сформулировать историю свободы, которая была во многом дискредитирована советской властью. Как это сделать, какие персонажи должны фигурировать? Это действительно колоссальная работа всего общества, и, конечно же, образованное сословие скорее сможет сформулировать то, что рождается в обществе. Для решения столь сложных задач, мне кажется, нужно что-то вроде интеллектуальной мобилизации.

Мне кажется, что нет привилегированного сословия, которое одно может решить все эти задачи. У интеллигенции, конечно, есть целый ряд преимуществ. Это люди интеллектуального труда, которые хорошо знают историю и знакомы с важными интеллектуальными веяниями, поэтому именно они чаще всего могут транслировать в общество какие-то новые смыслы. Но чтобы новая идея начала распространяться, необходима связь разных социальных групп, более глубокое исследование общества. Это период поисков, споров.

Я думаю, что главная наша проблема в том, что эти новые смыслы очень долго не транслировались в общество. Это была колоссальная недоработка или даже ошибка интеллектуалов, которые в 90-е в большом количестве пришли работать в разного рода медиа. Это был потрясающий шанс, уникальный в истории нашей страны, который, к сожалению, не был использован в полной мере. Но мне кажется, что сейчас посыпать голову пеплом бессмысленно. Знаете, как в известной пословице: не важно, сколько раз человек падает, главное — сколько раз он поднимается. Нужно переосмысливать, какие ошибки были допущены, что было достигнуто, каков новый фундамент, на который мы сможем опереться, чтобы заново выстраивать социальное здание.

Меня настраивает на оптимистический лад то, что брезжит осознание необходимости системной работы в самом обществе, в широком смысле просветительской деятельности. Я думаю, нужна переоценка ценностей и профессиональных приоритетов. Если мы действительно хотим демократического общества, то должны разговаривать с самим обществом. В конце концов, для чего существуют современные интеллектуалы? Для образования, просвещения в огромной медийной среде. И никаких других путей, мне кажется, здесь нет.

Недаром сейчас появляется огромное количество дискуссионных клубов. Это первый признак — для меня очень позитивный — того, что общество начинает думать, а не мирится с навязанной идеей великой империи, реабилитацией насилия как способа существования России, возвеличивания чудовищных фигур, которые нанесли колоссальный удар по стране.

Я хорошо помню невероятный культурный взрыв во второй половине 80-х, когда стали печататься запрещенные прежде тексты: тогда вся страна тоже была в дискуссионных клубах, необязательно политических, — обсуждали события, происходящие в стране. Это был очень важный момент раскрепощения общества, проговаривания новых смыслов. Подобная глубинная работа начинается и сейчас. Мы понимаем, что современные ток-шоу ничего нам не дают, это профанация дискуссии. Значит, не получая этого на телевидении, люди начинают дискутировать в более приватных пространствах. Кажется, что это всего-навсего капли, но мы знаем, что эти капли потом стекаются в ручейки, а они — в море. Никто не отменял системной работы, пусть она и представляется многим маленькой и незначительной.