Специально к Дню поэзии кинообозреватель «Бумаги» Андрей Карташов вспомнил пять хороших фильмов о поэтах — от Орфея до Боба Дилана — и смог при этом удержаться от шуток про Сергея Безрукова.
Иллюстрация: Екатерина Чуракова/«Бумага»
На правах синтетического искусства кино нередко стремится вобрать в себя и поэзию. На правах независимого и элитарного искусства поэзия обычно сопротивляется. Но не всегда удаётся, и два этих вида творчества имеют множество точек соприкосновения. Михаил Кузмин черпал вдохновение в картинах Мурнау и Фрица Ланга; Годар в своих фильмах цитировал Маяковского, а Андрей Тарковский — своего отца Арсения; существует даже редко встречающийся тип поэта-режиссёра — Пазолини, Бертолуччи, Жан Кокто. Мы же на этот раз решили вспомнить фильмы, которые пытаются проникнуть в суть поэтического творчества или хотя бы изобразить достоверный портрет поэта.«Орфей» Жана Кокто, 1950
Жан Кокто — одно из главных действующих лиц французской литературы модерна и парижской богемы двадцатых-пятидесятых — по моде ХХ века использует мифологического персонажа как архетип поэта вообще. Древнегреческий сюжет подвергся переработке: постаревший сын Аполлона, уступивший популярность рок-звезде от литературы Сежесту, покоряет сердце Смерти, что приводит к роковой ошибке — гибели Эвридики. Спустившись в ад, Орфей участвует в странном трибунале, где Смерть сидит на скамье подсудимых.
Фильм Кокто — один из немногих образцов подлинного кинематографического сюрреализма — в исконном понимании этого слова, а не принятом сейчас расширенно-упрощённом. Персонажи двигаются, как сомнамбулы, декламируют свои реплики, вместо того, чтоб произносить их; ходят через зеркала. Орфей получает стихотворные отрывки с того света через радиоприёмник, а Смерть ездит в чёрной машине с кортежем из двух мотоциклистов, и их моторы рокочут в ритме наступающего нового времени. За кадром миф об Орфее читает лично режиссёр, и это звучит, как автобиография.
Этот фильм, снятый в самой середине века, стал центральным в «поэтической трилогии» француза; через пятнадцать лет она будет завершена не слишком обаятельным «Завещанием Орфея», где уже сам пожилой Кокто будет на правах мэтра пронзать время, оживлять цветы и расточать афоризмы.
«Саят-Нова» Сергея Параджанова, 1968
Мастер этнического кино Сергей Параджанов принял участие сразу в нескольких национальных кинематографиях Советского союза. Прославившись фильмом «Тени забытых предков», снятым на западной Украине, режиссёр обратился к творчеству армянского поэта Саят-Новы. Традиционную нарративную структуру Параджанов без сожаления отбрасывает, заменив её искусным узором из символов и отголосков национальных легенд. История поэта — это история его народа, поэтому в кадре постоянно появляются армянские церкви, книги и ритуалы, а герой (в разном возрасте его играют четыре разных актёра, включая женщину — Софико Чиаурели) в кадре довольно пассивен, он впитывает культуру и пропускает её через себя. Диалоги сведены к минимуму, закадровый текст тоже почти отсутствует.
Впрочем, киностудия «Арменфильм» с недоверием восприняла поэтические эксперименты Параджанова: фильм был перемонтирован в попытке прийти к общепринятому канону кинобиографии, а также разбит на главы с заголовками-цитатами и переназван в «Цвет граната» — дежурное обозначение армянского колорита по шаблону «золота берёз».
«Пьянь» Барбета Шрёдера, 1988
Нарочито незамысловатый сценарий этого фильма, написанный легендой американского андеграунда Чарльзом Буковски, — по сути, автопортрет. Маргинальный образ жизни, добровольная нищета, запойное пьянство: этими чертами собственного имиджа поэт-анархист наделил и героя картины; в наследство от автора тому перепала даже характерно славянская фамилия на -ски. Главную роль играет Микки Рурк, и в этом половина успеха фильма — его герой, будучи изгоем общества, держит себя расслабленно, в нём чувствуется внутреннее достоинство и даже аристократизм. Он встаёт в ряд других культурных героев мифа об американском аутсайдерстве — от битников до героев Джармуша и дальше. Тоскливая атмосфера убогих съёмных квартир и грязных баров в болезненном неоновом свете вроде бы не располагает к лирике, однако же герой только тут и находит поэзию. Это его мир, в нём он чувствует себя свободным; и в сленговом слове barfly («пьянь») просвечивает глагол «летать».
«Полное затмение» Агнешки Холланд, 1995
Мелодрама о том, как стареющий поэт Поль Верлен познакомился с юным Артюром Рембо и, увидев в нём всё то, чего не находил в себе, полюбил его до безумия. Темы затрагиваются небезынтересные, например, соотношение лирического «я» и реального автора: зыбкая поэзия Верлена резко контрастирует с мещанской обстановкой, в котором он существует, а мистический дурман «зелёной феи» — абсента — оборачивается для него заурядным бытовым алкоголизмом. Другое дело — Рембо, enfant terrible шестнадцати лет, притягательный для Верлена способностью шокировать своим поведением даже тусовку бунтарей-символистов, а в стихосложении при этом превосходить их всех.
Смущает, правда, то, что собственно стихи в фильме курьёзным образом почти не звучат, да и вообще актёры говорят по-английски (главные роли исполняют самый недооценённый английский и самый переоценённый американский актёры — Дэвид Тьюлис и Леонардо ди Каприо соответственно). Эпизоды, о которых документальных свидетельств не сохранилось, домыслены, но в принципе фильм достаточно бережно относится к реальным фактам: хорошая возможность поднять эрудицию.
«Меня там нет» Тодда Хейнса, 2007
Боб Дилан стал уже не первой культовой личностью, которую Тодд Хейнс превратил в своего персонажа. Ещё в студенческие годы Хейнс, помимо изучения семиотики и искусства в престижном университете в Новой Англии, снял короткометражку о тех же Рембо и Верлене, затем в конце девяностых сделал фильм «Бархатная золотая жила» по мотивам биографии Дэвида Боуи.
«Меня там нет» — тоже биография, но очень нестандартная: режиссёр только отталкивается от ключевых моментов жизнеописания Дилана, чтобы раскрыть разные стороны его образа. Самый популярный поэт Америки раздроблён на шесть разных персонажей, каждый со своей историей: чернокожий мальчуган с гитарой, бандит Билли Кид (Дилан написал музыку и сыграл в известном вестерне Сэма Пекинпа), опять Артюр Рембо и так далее. Героя, наиболее близкого к реальному биографическому Дилану, играет Кейт Бланшетт — возможно, Хейнс тоже смотрел «Саят-Нову». Без прямолинейностей вроде дословных экранизаций дилановских песен не обходится, но в целом фильм Хейнса — зрелище довольно запутанное и нетривиальное: такой и должна быть, наверное, поэтическая биография. Фильм официально благословлён Диланом, так что фанатам можно не бояться.
Бонус: ещё пять фильмов о поэтах
