Четверо суток и 5 500 километров через Пермь, Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Красноярск и ещё с полсотни городков и деревень в фирменном поезде «Байкал».
Журналист Соня Дурынина проехала по центральной России и поделилась с «Бумагой» наблюдениями о жизни и нравах в больших и маленьких городах России.
Подруга Ира, с которой мы, не сговариваясь, оказались в одном купе, рассказывает о знакомом итальянце. Он живёт где-то под Миланом, никогда не был ни в Венеции, ни во Флоренции, а в Риме только проездом. Зато укатил в Россию и теперь из Питера собирается в Иркутск.
— Я говорю ему: езжай поездом, и тогда ты поймёшь, почему я так люблю Россию, — рассказывает Ира, пока поезд набирает скорость где-то в болотах Ленинградской области.
— Почему? — удивляюсь я.
— Ну как? Четыре дня едешь, потом ещё два тебя качает. И это только половина!
От Шарьи до Балезино: центральная Россия
Мы где-то между Вологдой и Кировом — за окном попадаются редкие деревушки. Попутчица Галина Ивановна гордо сообщает, что её сын вырезал статуи медведей на вокзале в Улан-Удэ, а её внук, красивый девятилетний мальчик с веснушками на носу, радостно говорит, что очень любит рисовать. Вышли на станция Шарья — город в Костромской области, равноудалённый на 300 км от Кирова, Нижнего Новгорода и Костромы. Я забежала на виадук и посмотрела сверху на городок — аккуратные двухэтажные деревянные дома, симпатичное здание вокзала, местное население на велосипедах. Одним словом, идиллия. От Шарьи идут деревеньки — маленькие остроконечные домики, огороды, пасеки, некто в широкополой шляпе косит траву. Киров я случайно проспала, зато вышла в очередном маленьком населённом пункте, где почему-то поезд стоит долго. Балезино — посёлок городского типа в Удмуртии, о чём сообщают надписи на автобусах у автовокзала, с традиционным памятником павшим воинам (большая скульптура в центре), «центральным стадионом», до которого я мигом добежала, и пышным белым хлебом всего за 13 рублей. Как выяснилось позже, на этой станции идёт смена локомотивов постоянного на переменный ток — так что все поезда стоят на ней 23 минуты минимум. По Удмуртии ехать приятно. Яркие краски, реки, озера, болота, стада коров, засаженные поля с системой полива — этакими фонтанчиками. Красиво. Картину портят только заброшенные заводы — длинные и обшарпанные серые, зелёные или жёлтые здания. Невесёлое зрелище. — Всё разрушили, — вздыхает Галина Ивановна. Между прочим, давно не работающий балезинский асфальтобетонный завод прославился в конце декабря 2011 года. Туда провезли шесть цистерн тетрахлорметана — ядовитого газа, пары которого поражают внутренние органы, и сбросили в котлован битумохранилища. После возбуждения уголовного дела в марте отходы вроде как эвакуировали.
От Перми до Екатеринбурга: Урал
Несколько слов о Перми — обычный российский город, одинаково похожий и на Москву, и на Иркутск. Пробежалась через виадук, привокзальную площадь (сплошь усыпанную киосками — от «Пиво-табак» до «Скупки телефонов») и трамвайные пути к широкой аллее с фонтанами, отключенными в половину одиннадцатого вечера. Много речушек и ручейков (в России по количеству малых рек Пермь на первом месте) — правда, по-русски загаженных. Воздух тяжёлый и невкусный. Пермь — промышленный город, в этом отношении она опережает все уральские города, славящиеся своими заводами и плохой экологической обстановкой.
Ночью не могла уснуть и уже ранним утром вышла в Ебурге. Пробежалась за здание вокзала — красивая архитектура конца XIX века вперемешку с разнообразной архитектурой XX. Статуи железнодорожников во дворе небольшого здания с красной клетчатой крышей — как выяснилось, старого вокзала, огромный отель напротив и несколько внушительных по величине статуй.
Екатеринбург и Пермь резко контрастируют друг с другом. Пермь грязна, и это сразу видно, хоть я и добралась до вполне ухоженных аллеек. Пермь, как и всё русское, будто пускает пыль в глаза: претендуя на звание культурной столицы (для приезжающих на фестивали москвичей и петербуржцев город стараются приводить в порядок), остаётся быдляцкой, хотя можно назвать солиднее — «столицей русского либерализма».
В Екатеринбурге же чувствуется какое-то величие. Это чистый ухоженный город с широкими улицами. Уже на лестнице, ведущей от вокзала, к слову, очень живописной, (там в пролёте выгравирован символ Екатеринбурга — граница между Европой и Азией) я встретила уборщика, поливающего из шланга ступеньки. Не зря это один из немногих городов в России, признанный международным сообществом пригодным для проживания. В 2002 году комиссия ЮНЕСКО назвала Екатеринбург одним из 12 идеальных городов мира.
После Екатеринбурга я ещё немного постояла в поезде, но гор не дождалась и легла спать. Неудивительно: старые уральские горы давно выровнялись и из-за небольшой высоты, особенно, в средней части, особых впечатлений обычно не оставляют.
От Тюмени до Омска: западная Сибирь
В Тюмени мы были утром. Половина поезда выплыла на перрон: может быть, пытались успеть добежать до местного Макдональдса. В России это самый восточный Макдак, единственный на всю Сибирь и Дальний Восток.
Новое и вычищенное здание вокзала — образец постройки семидесятых годов прошлого века, реконструированное в конце двухтысячных. За ним — первый сибирский город, основанный аж в XVI веке, потом несколько раз горевший и перестраивавшийся — говорят, поэтому в Тюмени сложно разобраться, где центр, а где остальные районы, а после сильно разбогатевший на добыче нефти и газа.
В Омске мы были около семи вечера по местному времени. Жара и духота неописуемая. А вообще город как город. Больше всего похож на Иркутск. Много зелени — видно, со времен ссылки Достоевского, который назвал Омск «гадким городишком» без деревьев и вообще природы, многое изменилось. В большинстве своём, типовая советская застройка, изредка разбавленная старинной архитектурой, полгорода — частный сектор, который сейчас местные власти стараются сносить и застраивать бизнес-центрами.
Когда Чехов путешествовал по Сибири, он отметил, что от Урала до Красноярска любителю природы смотреть не на что. Мне так не показалось. Равнина между Омском и Новосибирском потрясающе красива, хотя бы во время закатного солнца, просвечивающего сквозь небольшую дымку.
От Барабинска до Новосибирска: Тайга
Барабинск — это такой город километрах в трёхсот от Новосибирска, на юго-востоке Западно-Сибирской равнины. В десять вечера в Барабинске очень темно и душно, ходят мужчины, похожие на киношных зэков, с кривыми ногами, железными вставными зубами и огромными пластиковыми бутылями какого-то дешёвого пива, что-то вроде «Жигулей». В здании вокзала я купила воду «Алтайский источник» и мороженое «Сибирское» за 10 рублей. Выйти в город не решилась: за вокзалом с виадука виднелся только освещенный киоск с живописным названием «Шмель», возле которого стояла кучка «зэков». Остальные дома тонули в густых барабинских сумерках.
Где-то часа в четыре утра по местному времени мы вышли в Новосибирске. Сразу заприметили фонтанчик во внутреннем дворике вокзала. Через хитроумные переходы прошли туда. На скамейке сидела группка парней и девушек неопределённого возраста и пила пиво. На нас они посмотрели недружелюбно — трезвые люди ночью с субботы на воскресенье мыли руки в фонтане. Я немного прошлась по привокзальной площади. Не особо интересно. Самые старые здания — потрёпанные сталинки.
— Новосибирску 119 лет и он гордится своей историей, — комментирует Ира.
Она пару раз ездила сюда на конференции и не любит этот город. Говорит о снобизме и хамоватости новосибирцев, которые ни во что не ставят ни Иркутск, ни Красноярск и презирают приезжих.
Рядом с вокзалом вход в метро: на табличке рядом с буковкой «М» написано, что оно работает с 7:00 до 20:00. Ветки всего две, станций — 13. Новосибирское метро не сильно изменилось с 86-го года, когда было запущено. Знаменито оно двумя вещами: самым длинным в мире метромостом через Обь в 2 145 метров и своей среднегодовой минусовой температурой. Однако некоторые сибиряки посещают Новосибирск только для того, чтобы покататься на метро: просто ни в каких городах, что восточнее Новосибирска, метрополитена нет.
Здание вокзала вроде должно напоминать «мчащийся на восток зеленый паровоз». Однако особого сходства я не заметила, а может, просто не обратила должного внимания. Кстати, возле вокзала я заметила киоск хвалёного новорсибирского фастфуда «Подорожник» — близко и вкусно. Второе я проверять не стала.
От Красноярска до Канска: центральная и восточная Сибирь
В Красноярске мы были днём. Город красивый и развивающийся — повсюду виднеются стройки. У вокзала несколько фонтанов, фреска с изображением Ленина и красноармейцев и колонна с фигуркой льва наверху. Ещё один столп — немного накренённая красная высоченная глыба, находится в минутах пяти бега от вокзала. Фрейд в нашей стране был бы счастлив. Там же два здания с башенками, на наконечнике одной из которых также вырезан лев — символ города.
Говорят, Красноярск производит впечатление купеческого города. Я зашла только в супермаркет «Красный Яр», купила местный йогурт. Цены вполне питерские.
Железнодорожный мост через Енисей ещё в 1900 году был отмечен золотой медалью на Всемирной выставке в Париже «За архитектурное совершенство и великолепное техническое исполнение». Сам Енисей широк, мутен и прекрасен. Особенно на фоне гор. В горах теряются деревянные домики, с гор текут маленькие быстрые речушки. От окна оторваться сложно.
Останавливались в Иланском — маленьком тихом сибирском городке, питающимся от железной дороги: об этом говорит помпезная ода паровозу, написанная, по всей вероятности, каким-то местным поэтом. Паровоз на привокзальной площади установлен в память о «трудовых подвигах» машинистов-иланцев.
В наше время местное население зарабатывает на пассажирах, проезжающих мимо, снабжая их съестным. Вот и к нам подошёл мужчина с огромным коробом кедровых орехов:
— А орехи по-английски будет «натс». Не желаете отведать натсов?
Мы отказались, а мужчина перешёл на рекламу вафельных трубочек, до краёв наполненных сгущёнкой.
До Иланского был Канск-Енисейский — город побольше с остановкой поменьше. Мы долго пытались выяснить, как называть жителей города. Один «абориген» задумчиво ответил:
— Ну, как-нибудь, чтобы не сильно обидеть.
