«Природа СМИ такова, что они продают плохие новости»: как не паниковать по поводу терактов

— По факту те люди, которые планировали эти теракты на политическом уровне, своих целей добились. У одной стороны порожден страх, а у другой — ощущение силы, успеха, того, что они смогли заставить цивилизованный мир бояться. Это инструмент привлечения новых бойцов. Особенно после парижских терактов: те, кто находится по ту сторону фронта, получили сигнал, какие они молодцы и какой бессильной оказалась одна из лучших спецслужб мира.

Как в таком случае вести себя средствам массовой информации? Сама их природа такова, что они продают плохие новости. С этим ничего нельзя сделать, поскольку плохие новости порождают аудиторию, добавляют рейтинги.

Должна быть скоординирована сложная программа того, чтобы в публичном пространстве наряду с информацией, которая порождает страх, негатив, недоверие, отчуждение и разобщенность, была информация, которая бы говорила о том, что самое главное — это социальная среда. Терроризм никогда не может быть побежден действиями спецслужб или государства и только. Особенно это важно для России: у нас традиционно, в отличие от западных культур, если твой сосед занимается чем-то подозрительным, то сообщить правоохранительным органам — это вроде как донести. На самом деле это не донос, а гражданская позиция, бдительность и ответственность. С моей точки зрения, для нашего медиаполя важно трансформировать дискурс именно в эту сторону. Терроризм ведет тотальную войну против граждан — не против конкретных военных или летчиков; и ее можно выиграть только тогда, когда мы станем действительно гражданами, ответственными и наблюдательными.

В этом должны участвовать и профессионалы в сфере безопасности. Как себя вести в условиях угрозы террористического акта? Какие бывают признаки опасности? Пугать людей не нужно, но информировать — обязательно.

В том, что происходит в соцсетях, положительные стороны, разумеется, есть: взаимопомощь, социальная солидарность. В данном случае они выполняют скорее терапевтическую функцию, чем функцию нанесения ущерба национальной психологии. Они помогают пережить, рационализировать, а страх всегда уменьшается, когда он рационализирован.

— Казалось бы, что проще: говорить правду, сообщать проверенную информацию, удерживать от истерики и удерживаться от истерики.

Однако это далеко не всегда возможно. Исторически сложилось так, что российские СМИ в момент чрезвычайных ситуаций начинают рассказывать о том, как бодро, масштабно и широко на произошедшее реагирует «государство»: полиция, следствие, спецслужбы и так далее. То есть информация о собственно случившемся «завертывается» в способность (или неспособность, что редко) государства справиться с этими проблемами.

На Западе, как правило, в центре внимания оказываются люди, пострадавшие в чрезвычайной ситуации и те, кто персонально — а не как институт — этих людей спасал и помогал им. То есть информация о police response тоже есть, но она всегда вторична по отношению к жертвам. Какая из моделей правильная? Трудно сказать. «Российская», которую можно еще встретить в Китае, позволяет «проложить» между трагическим событием и простым зрителем или читателем силу государства. С одной стороны, это дает маленькому человеку пусть небольшое, но чувство того, что его кто-то защищает. Однако это сильно снижает возможность «подключения» к трагедии конкретных людей — и снижает значение жертв.

Западная модель для СМИ сохраняет возможность критического отношения к работе полиции, спасателей, государства в целом, одновременно гарантируя высокое общественное вовлечение в судьбу тех, кто пострадал.

— Любое сообщение панического характера — это психологический стимул, который запускает стресс в человеческом организме. Стресс — это изменение гормонального фона: начинает реагировать не человек как разумное существо, а человек как организм, а организм не знает, надо паниковать или нет; если у него положено на стресс сделать выброс адреналина, то он его сделает. Фильтром служит наш мозг, наше восприятие. Если оно некритическое, то есть кто-то сказал, что сейчас будет плохо, и человек сразу это принял, то он и будет реагировать паническим образом. Если критическое мышление развито, то можно намного спокойнее реагировать на ситуацию.

Заблокировать информацию — это интересный способ, но, к сожалению, в городах он не работает. Мы всё равно ощущаем изменение обстановки: установили рамки в метро, появился дополнительный контроль на вокзале. Кроме того, есть стимул: упал самолет — появляются самые разные версии. Человек всё равно ищет объяснений, он хочет получить законченную картинку — незаконченная ему некомфортна. Этим пользуются средства массовой информации, потому что им нужно внимание и легче всего этого добиться через тиражирование псевдоновостей.

Противостоять коллективному страху, агрессии или помешательству и вообще реакциям толпы очень тяжело. Толпа — это существо немыслящее, она, как и человек в стрессе, реализует первую мысль, первую реакцию. Надо понимать, что сейчас я в толпе, и по возможности отстраняться. Нужно больше скептичности: задуматься, что человек хотел сказать на самом деле, почему эта газета написала именно такую заметку. Тогда намного легче справиться с паническими атаками.

Когда мы входим в состояние стресса, организм, грубо говоря, отключает мозг. Включить его можно через физиологию, работу тела: просто отвлечься от этого события — выпить воды, подумать о чем-то, подышать правильно. Тогда человек начинает не поддаваться панике, а соображать, думать.