В музее Академии художеств продолжается ретроспективная выставка работ «Избранное» одного из самых популярных отечественных мастеров Никаса Сафронова. Более сотни работ заслуженного художника России можно увидеть до 5 октября. «Бумага» рассказывает, из-за чего Сафронов — типичный русский художник и почему его нельзя не любить.
Ретроспективная выставка Никаса Сафронова окажется, скорее всего, совсем не тем, что вы ожидаете. Портретов знаменитостей, которыми так славен Сафронов, ровно столько, сколько нужно, чтобы показать, что и в этом направлении художник тоже работает. Ни Путина в итальянском костюме эпохи Возрождения (в принципе, чтобы понять приоритеты Никаса в жизни и искусстве, одного этого образа вполне достаточно), ни Медведева, ни Киркорова, ни Михалкова на выставке нет. Зрителю — поклоннику, что называется, гламурного постмодернизма Сафронова — придется удовлетвориться буквально парой портретов знаменитостей: Тильды Суинтон, например, и английской королевы (под недвусмысленным названием «Роза. Королева. Англия»).
Кураторы выставки «Избранное» поставили перед собой задачу показать творчество поп-художника Никаса Сафронова во всей его широте. И, откровенно говоря, с успехом с ней справились. Выходит, что Сафронов — плоть от плоти невинной русской живописи XIX века, такой традиционный отечественный художник, который любит и рисует все то, что полагается по статусу. Как и следует любому порядочному живописцу, безудержно влюблен в Италию и посвящает ей свои многочисленные пейзажи в стиле дрим вижн. Но подлинный трепет души художника вызывают, видимо, холмы и дали милого отечества, а от колокольного перезвона наверняка по щекам текут бесконтрольные слезы. Никас рисует проникновенные картины с русскими церквями и, конечно же, Крым, который, как известно, теперь наш.
Работы Никаса Сафронова, представленные на выставке в музее Академии художеств
Понимает Сафронов и все бремя ответственности перед историей искусств и с неподдельным пиететом весьма прямолинейно цитирует на своих полотнах Боттичелли и Брейгеля. Выбор вполне объясним: Никас бьет наверняка, не размениваясь на живописцев прошлого, не вошедших в анналы массовой культуры. Причем часто классики из учебников выступают как элементы, увиденные в грезах («Воспоминания о Брейгеле, или Дерево жизни», «Сон о Боттичелли, или Готический вход в храм»), чтобы мы понимали, что душой и телом преданный своему призванию Сафронов ни на минуту не перестает думать о деле жизни. Не забывает художник и о себе: автопортреты Никас любит (как премьер-минстр — селфики), но в этом вопросе подчеркнуто самоироничен. Если в самом начале выставки есть несколько коробящих уровнем пафоса автопортретов (особенно тот, что на коне), то в глубине экспозиции есть трогательный автопортрет живописца с головой кота.
В общем-то, что действительно удивляет в выставке, — это честность и прямолинейность Сафронова, практически наивность в предметах изображения и техниках, к которым он прибегает. Выдвигать ему претензии в дурновкусии — как обижать ребенка: это попросту нельзя делать. Когда человек так искренне верит в свой талант и высокую миссию спасти мир красотой, ниспосланную ему свыше, единственное, что можно сделать — это полюбить его снисходительной любовью. В противном случае лучше просто пройти мимо — не те времена нынче, чтобы брызгать желчью. Единственный вопрос, который все же остается после выставки открытым: зачем все это нужно Академии художеств.