Фото с flickr.com
Почти каждое государство стремится к независимости — экономической, политической, идеологической. Почти каждое государство, совершая военную интервенцию, объясняет её благими намерениями по отношению к жителям этой страны — их интересами, потребностями и правами. Практически в любой интервенции, гуманитарной в том числе, государство будет извлекать для себя выгоду. Не обязательно материальную — имидж в международной политике не менее важен.
Но даже если военное вторжение принесёт пользу одним и частичную потерю суверенитета — другим, оно может быть необходимо, когда речь идёт о человеческих жизнях. Например, геноцид в Руанде в 1994 году, в результате которого погибли более 900 тысяч человек, прекратили во многом благодаря вмешательству — хотя, возможно, и запоздалому — международного сообщества. Украинские и голландские миротворцы участвовали в военных операциях, защищая боснийское население Сребреницы от сербского геноцида во время гражданской войны в Югославии.
«Режим Башара Асада должен отойти от власти, чтобы положить конец страданиям сирийского народа. Будущее в Сирии не может принадлежать диктатору, который убивает собственный народ»
С другой стороны, часто соблюдение прав человека не более чем предлог, одно из объяснений развязанного конфликта. Сомнительно, что Ливия стала более демократической, после того как повстанцы убили Каддафи. За полтора года война в Ливии унесла больше жизней, чем свергнутый режим: по информации в СМИ, за 42 с лишним года правления диктатора погибли 10 тысяч человек, за полтора года войны — в несколько раз больше, хотя точные цифры пока неизвестны. Бои продолжаются в Сирии, жертв уже более 30 тысяч. В итоге люди — за чьи права и боролись — стремительно бегут в соседние страны, спасаясь от нескончаемых бомбардировок.
Дебаты на тему противоречия между интересами государства и правами граждан пройдут в 19:30 «Буквоеде» на площади Восстания.
Считаете ли вы, что соблюдение прав человека важнее, чем государственный суверенитет?
