Как Дэвид Боуи цитировал Набокова и Элиота, сколько его песен посвящено небу и полетам, что дала совместная работа с Игги Попом, как стерлись границы между мужским и женским и существует ли творческая старость — «Бумага» публикует тезисы самых любопытных выступлений четырехдневной конференции, посвященной фигуре культового музыканта.
Следуя популярному направлению edutainment (обучение во время игрового процесса), Елизавета Столярова, преподаватель, выпускница кафедры истории зарубежных литератур СПбГУ, организовала в Петербурге конференцию, посвященную Дэвиду Боуи. С 8 по 11 января на разных площадках проходили встречи, чтения и обсуждения докладов и кинопоказы.
Интеллектуальные игры Боуи с широкой аудиторией
Елизавета Столярова, преподаватель, выпускница кафедры истории зарубежных литератур СПбГУ, Санкт-ПетербургКлючевой вопрос — вопрос статуса творчества Боуи. Кто он: артист или творец-интеллектуал? По сути, и первое, и второе. Примером может служить песня I’d rather be high, которая построена на множественности смыслов, Боуи цитирует Владимира Набокова и Томаса Стернза Элиота.
Можно оттолкнуться от фигуры Боуи и описать все его творчество как игру с публикой, построенную на двойном-тройном восприятии. Важным моментом в его творчестве являются игры с гендером. Возможно, в британской традиции повышенный интерес к трансгендерным играм восходит к Шекспиру (любопытное художественное воплощение этой проблемы — в американском фильме «Красота по-английски»). Для Боуи, безусловно, не менее важен был театр Кабуки, где женские роли тоже исполняли мужчины.
Дэвид Боуи: игра в гендер
Виктория Васина, журналист, выпускница факультета журналистики РГГУ, МоскваВ 70–80-е годы музыкальную сцену захватывают полчища феминизированных мужчин, обретая всеобщее признание и популярность. Сам Боуи, задав тон поколению 1970-х и став иконой глэм-рока, довольно быстро охладел к такой манере исполнения и продолжил музыкальные эксперименты в других жанрах.
Для исследования особый интерес представляет период Боуи — Зигги Стардаста, красноволосого, полисексуального звездного пришельца в очень откровенных и очень оригинальных нарядах, который начал завоевывать воображение всего мира. Журналистка Мэри Финниган в своей книге напишет: «Невозможно было понять, кто он — мужчина или женщина, а может, вообще, — инопланетянин. Но именно Энджи (жена Дэвида, Анджела Барнетт) была в восторге от путаницы полов, обожала все эти дела с сексуальной двусмысленностью. Пара поменялась ролями: Дэвид становился все более женственным, а Энджи — более резкой».
Зигги Стардаст прожил чуть больше года и был похоронен своим создателем равнодушно и публично — в конце тура 1973 года в лондонском Хаммерсмит-Одеоне. Энжи Боуи так описывает историческую роль Зигги Стардаста: «Он был той вспышкой, которая вызвала всемирный взрыв экспериментирования с секс-ролями, соревнования в блеске и пышности и нарциссическом самолюбовании. Он стал зеленым светом на повороте истории; он остановил этот несчастный зачуханный и разбитый хиппи-коммунальный автобус и указал дорогу миллионам маленьких, сверкающих, отдельных и непохожих личных транспортных средств образца „Я-десятилетия“».
Космическая тематика в текстах песен Дэвида Боуи
Анна Глушкевич, ученица Аничкова лицея, Санкт-ПетербургНачиная с сингла Space Oddity, вышедшего в 1969 году, и вплоть до недавнего альбома The Next Day в песнях Дэвида Боуи прослеживается интерес к космической тематике. В докладе представлены результаты анализа встречаемости и контекстов употребления слов, связанных с небом, полетами и космическими телами в песнях Боуи.
На графике: количество песен, связанных с космической тематикой, на разных альбомах Дэвида Боуи
The Idiot — плод сотворчества (Дэвид Боуи и Игги Поп)
Дмитрий Лебедев, кандидат физико-математических наук, Санкт-ПетербургThe Idiot — первый сольный альбом Игги Попа. Его возникновение тесно связано с последующей серией альбомов Дэвида Боуи, известных как «Берлинская трилогия». Это произведение обладает сильной энергетикой, несет в себе двойной драйв, и это заслуга двух авторов. Изможденному Белому Герцогу нужна была подпитка, а Игги нужен был учитель. Для Игги Попа это были годы полнейшего беспредела рок-звезды с эпатажным поведением, наркотиками и панк-драйвом. Дэвид Боуи, в то время выпустивший Station to Station, один из самых мистических своих альбомов, крепко подсел на кокаин, и опасался за свое психическое здоровье. Таким образом, оба музыканта находились в состоянии кризиса и решили, что совместно им удастся осуществить перемены в своих жизнях. Так возник творческий союз, подаривший миру альбом The Idiot.
Дэвид Боуи 2000–2010 годов в аспекте рецептивной эстетики. Заметки к теме
Руслан Комадей, поэт и научный сотрудник музея «Литературная жизнь Урала XX века», ЕкатеринбургДэвид Боуи во многом пытается совместить статус культового со статусом актуального музыканта. Он не может полностью избавиться от уже закрепленных за ним массовым сознанием характеристик после 40 лет нахождения в социокультурном поле.
Новой тенденцией для Боуи является использование приема минус-присутствия:
он позволяет реципиенту самому достраивать необходимые культурные звенья. Это связано с практикой так называемого «молчания», которую избрал Боуи после 2004 года.
В январе 2013 года релиз новой песни и клипа Where are we now был неожиданным. В видео Боуи изображен как стареющий человек, полный воспоминаний о насыщенной молодости. Между тем на альбоме, который вышел позже, его голос звучит уверенно, аранжировки современны, видеоклипы актуальны. Боуи разрушает культурный стереотип восприятия зрелого творца как традиционалиста. Он использует свой возраст для создания ложного представления о своем творчестве. Изображая себя визуально как пожилого джентльмена в клипе The stars are out tonight, Дэвид Боуи звучит как современный представитель indie-музыки. Таким образом, он демонстрирует как условность физиологического возраста, так и условность существования «профессиональной творческой старости» и закостенелости.
