Как петербуржцы начинали бизнес в Крыму, а жители Крыма — в России

Павел Берман из Петербурга — двадцатидвухлетний фанат информационных технологий. В российский Севастополь он отправился с новой бизнес-идеей накануне кризиса, связанного со скачком валют. До этого Берман был генеральным директором «Зоны действия» — крупнейшего коворкинга в центре Петербурга. Свой опыт молодой человек решил использовать, запустив в Севастополе подобный проект на инвесторские деньги. Севастопольский коворкинг назвали «Слобода».

— Когда я взялся всерьез за идею создания собственного IT-кластера для молодых разработчиков и программистов, выяснилось, что ни в Петербурге, ни в Томске, где находился инвестор, в таком месте нет потребности. Поэтому мы с томским девелопером решили работать в Севастополе — «айтишном» городе с хорошим климатом.

По мнению Павла, в Севастополе для его бизнес-идеи сложилась уникальная ситуация. Во-первых, в городе есть университет СевНТУ, который был поставщиком кадров для IT-отрасли России и Украины. Во-вторых, в Крыму к тому моменту был хорошо развит аутсорс: многие из местных разработчиков и программистов сотрудничали с крупными международными заказчиками. Эти факторы в сочетании с низкими когда-то ценами на проживание и мягким климатом определили выбор Павла.

— Мы хотели запустить IT-кластер с развитой инфраструктурой для привлечения специалистов, что-то вроде локальной Кремниевой долины, пусть это и громко прозвучит.

IT-центр «Слобода» начал работу 5 октября 2014 года в двухэтажном помещении с коворкингом, офисами, залом для мероприятий и кухней. Коворкинг, по плану основателей, должен был покрывать аренду в размере 6500 долларов в месяц, а зарабатывать Берман с партнерами рассчитывали на образовательных курсах и организации мероприятий.

— У нас разместились не только «айтишники»: были и дизайнеры, сисадмины, производители видеороликов. Мы собрали ту аудиторию, которую искали. Все было хорошо до начала иностранных санкций против Крыма. Сначала случился «блэкаут», когда мы восемь часов сидели без света. Потом начался полный бардак с отключением банковских карт Visa и MasterCard. Это ударило как по нам, так и по аутсорсерам: всем пришлось искать другие банки, другие способы переводов оплаты. Потом, конечно, некоторые банки вернули обслуживание карт, но неприятный осадок остался.

Visa и MasterCard 26 декабря 2014 года действительно заявили российским банкам, что останавливают обслуживание своих карт на территории Крыма по указанию властей США. Однако проблемы и перебои в их работе появились раньше: сразу после ввода санкций против банка «Россия» с дочерним «Собинбанком» и «СМП Банка» с дочерним «Инвесткапиталбанком».

В ответ на отключение полуострова от международных платежных систем российская сторона начала разработку Национальной системы платежных карт, которая проводит платежи Visa и MasterCard внутри России. По данным «РБК», такая система должна начать работу уже с 31 марта 2015 года.

— Еще одним сильным ударом по разработчикам стало то, что Apple полностью заблокировала на полуострове доступ к App Store: не только для пользователей, но и для создателей приложений. То же произошло и с GooglePlay, со всеми платными сервисами Google, с фриланс-биржами для разработчиков oDesk, eLance и другими, — рассказывает Берман.

Крупнейшие американские технологические компании, следуя декабрьскому указу Барака Обамы о торговом эмбарго против «незаконно аннексированного» Крыма, прекратили поставлять свои технологии и программы на полуостров с 1 февраля, а многие и раньше. Крымских пользователей действительно отключили от магазинов приложений Google Apps и Apple App Store, от сервиса платежных услуг Paypal, от сервиса регистрации доменов GoDaddy, от магазина компьютерных игр Steam и даже от обновлений браузера Google Chrome.

Свое оборудование в Крым запретил доставлять крупнейший поставщик офисной техники Hewlett-Packard (HP) и производитель компьютерной техники Dell. В начале февраля 2015 ода стало известно, что от работы в Крыму отказались и торговые площадки — eBay и Amazon.

— Потом были проблемы с Роскомнадзором: они сначала блокировали все торренты, потом и источники общественно-политической информации. Нормально пользоваться интернетом можно было только через Tor: все было заблокировано либо американцами, либо европейцами, либо русскими, — продолжает Павел.

Неопределенность относительно судьбы Крыма в начале 2015 года задержала приход в торговые комплексы Севастополя крупного международного ритейлера Inditex (бренды Zara, Bershka, Stradivarius, Pull&Bear, Massimo Dutti и Oysho). В компании заявили, что попробуют начать отношения с Россией вместо открытия офиса в Киеве. Окончательно работу в Крыму прекратила сеть бытовой техники Comfy. Те предприниматели, которые хотели остаться и продолжить работу, должны были пройти регистрацию по российским законам.

Однако это получилось не у всех: все предприятия в стратегических отраслях — тяжелой промышленности, телекоммуникаций, энергоснабжения и даже виноделия — оказались национализированы. Небольшие сотовые операторы тоже не смогли продолжить работу: оказалось, что их старые частоты в России используются военными.

Под национализацию попали легендарные крымские санатории и здравницы, которые теперь станут работать круглый год. В отличие от IT-сферы, где, по словам Павла, крымские разработчики могли получать около 70–80 тысяч рублей в месяц, заработки большей части населения курортных городов зависели от потока туристов.

Основная статья туристических расходов и доходов местного населения — аренда жилья, на которой стараются зарабатывать все крымчане, у которых есть хоть какой-нибудь угол в приморском городе. Разумеется, не все арендодатели платят с таких доходов налоги.

Все агенты по расселению, встречающие туристов прямо на автостанциях, получают от собственников, к которым приводят клиентов, проценты с арендой платы. Пенсионер Александр Михайлов, один из таких агентов по расселению в Судаке, рассказывает, что сезон в этом году был сорван.

— В 2014 году туристов было меньше раза в три, чем обычно. В основном ехали переселенцы и беженцы с Юго-Востока Украины. В этом году нам обещают, что туристов будет раза в два-три больше. Чиновники говорят, что паромов и самолетов станет больше, чем прошлым летом.

Алла Аметова, владелец частного мини-отеля в Судаке, подтверждает, что «турпоток в прошлом году был на нуле».

— В этом году — как бог даст. Мы сидим и ждем вас, россиян. Живем только надеждой. Мы рады и счастливы, что мы в России, но и не обижаемся, что туристов маловато, надеемся на лучшее. Ждем, когда построят мост и лучших времен. Во время туристического сезона пенсионерка Светлана из Ялты обычно живет на балконе, а две комнаты своей квартиры сдает гостям, в третьей живет ее сын.

— В плане туристического потока в этом году нам, увы, похвастаться нечем. Украина к нам отдыхать больше не едет. Хотя в Ялте было очень много людей: приезжали в основном богатые россияне, они заполнили наши гостиницы и санатории, а в частном секторе было не очень много туристов. После того как Украина перекрыла через свою территорию все проезды и перелеты, поток совсем упал.

В отличие от южного берега Крыма, популярного у россиян благодаря советским стереотипам из песен и кино, западный берег, расположенный на противоположной от Керчи стороне полуострова, обычно пользовался спросом у автотуристов из Украины. Наталья Жиганова, владелица гостевого дома в селе Знаменском на западном побережье, рассказывает, что в этом году из Украины почти никто не приехал.

— Наши места еще мало знают в России, будем, наверное, давать какие-то объявления в интернете. Разница ощутима: раньше поток был постоянный, с мая по сентябрь, в 2014 году отдыхающие появились только во второй половине сезона. Те, кто ехал из Украины, были в основном из Донецка — беженцы.

Все собственники сходятся во мнении, что на турпотоке сильно сказалось отсутствие туристов из Беларуси и Украины. Украинцы не едут по идеологическим причинам, белорусам ехать неудобно: из-за закрытых проездов через Украину им приходится объезжать ее и плыть через керченскую переправу или лететь в Симферополь через Москву.

От изоляции полуострова пострадал и второй по популярности тип малых предпринимателей в Крыму — «челноки», возившие вещи из Европы и Турции, также приостановившей торговлю с полуостровом после его вхождения в состав России.

Еще одна особенность бизнеса в Крыму, с которой сталкивались все, кто когда-либо там отдыхал за последние 25 лет, — в том, что Крым с 90-х годов был долларовым регионом. Люди все суммы автоматически переводили в уме в доллары, сделки проводились в долларах, а актуальный курс мог достоверно сообщить любой таксист.

— С присоединением к России то, что, например, стоило 100 долларов, сразу стало стоить 200 долларов, а потом, после перехода на рубли и с началом осеннего кризиса, и еще больше, — рассказывает Берман. — В таких условиях мы начали активно перестраивать свою работу. И тут возникли некоторые разногласия с нашим инвестором: нам, находясь на месте, было трудно что-то объяснить человеку в Томске. В итоге я вернулся в Петербург, ушел из проекта, хотя двое ребят из моей команды продолжают работу. На весь проект от начала и до моего отъезда мы потратили порядка 9–10 миллионов рублей

По словам Павла, та молодежь, с которой в основном работал IT-центр «Слобода», если не уехала из Крыма в Россию после его присоединения, то сделала это после начала кризиса и санкций американских интернет-компаний.

— Когда я уезжал, процентов 85 населения Севастополя были бюджетники, военные и льготники, которые были искренне рады вхождению города в состав России и повышению пенсий и социальных выплат. Это сказывалось и на политической ситуации в городе: говорить вслух о том, что власть, возможно, что-то делает не так, было совершенно невозможно.

Отношения с проверяющими органами у петербургского бизнесмена строились нормально, «проблем с ними было гораздо меньше, чем в Петербурге», говорит Берман. Даже покинув проект, переживший на себе все экономические последствия перехода Крыма к России, предприниматель не потерял оптимизма. С его точки зрения, Севастополь по-прежнему может стать новой Кремниевой долиной.

— Крым — по-настоящему уникальное место для страны. Там было то, чего мне всегда не хватало в Петербурге: хороший климат, дружественная курортная атмосфера и низкие цены (первое время). Я верю, что если он останется в составе России, то года через два там можно будет успешно развивать бизнес. Мы хотели делать место, куда поедут IT-фрилансеры со всей России, где тепло и приятно трудиться и откуда можно работать на любые международные рынки. Увы, сейчас там больше нет такой работы.