Почему Дэвид Боуи был «центрообразующей силой» для окружающих, как он вместе с Игги Попом спасался от наркозависимости в Берлине и что музыканты хотели увидеть в СССР?
«Бумага» публикует фрагменты из лекции координатора проектов Молодежного центра Эрмитажа Ладомира Зелинского о дружбе рок-звезд и самых главных этапах их жизни. Встреча прошла в рамках параллельной программы кинофестиваля Beat Weekend, который стартует в Петербурге 17 ноября.
Ладомир Зелинский
Координатор проектов Молодежного центра Государственного Эрмитажа
«Всё, к чему бы ни прикасался Боуи, превращается в золото»
Дэвид Боуи и Игги Поп стали символами не только эпохи, в которую они родились и творили, но и других эпох, проросших из них. Два «бессмертных» человека: один, на удивление, жив, а другой, к сожалению, умер.
Смерть Боуи в этом году заставила людей размышлять не только о степени влияния этого человека на мир и искусство, но и вообще обо всем, созданном после 60-х годов в музыке. Конечно, все знали и до его смерти, что Боуи такой один и что замены ему не найти. Еще при жизни он был некой центрообразующей силой, магнитом для остальных, человеком, делавшим больше: больше жестов как публичных, так и музыкальных, больше движений, больше революций. А, как известно, в большом количестве революций — большое количество значимого культурного и художественного продукта. И, соответственно, он оставляет больше следов за собой. Например, Дэвид Боуи поставил Лу Рида (солиста рок-группы The Velvet Underground — прим. «Бумаги») на тот путь, который привел того к написанию шедевра Walk on the Wild Side.
Еще при жизни он был некой центрообразующей силой, магнитом для остальных, человеком, делавшим больше
Дэвид Боуи — это такой царь Мидас. Всё, к чему бы он ни прикасался, превращается в золото. Более всего Боуи был заинтересован в людях. Он направлял их на настоящий творческий путь, наделяя некими эстетическими качествами. Он взял на себя то, что в свое время пытался сделать Марк Болан, лидер группы T. Rex, — у них даже было некое дружеское соперничество. Когда Болан начал краситься, когда создавался глэм-рок, Боуи был еще полумодом-полухиппи, пытаясь при этом играть полуджаз-полупрогрок.
«Игги Поп — это узкие штаны и зависимость от наркотиков»
Игги Поп — а на самом деле Джеймс Остерберг — писал: «Я стал Игги, потому что у меня был босс-садист в музыкальной лавке. Я играл в группе The Iguanas. Желая унизить меня или напугать, он говорил: „Игги, принеси-ка мне кофе без кофеина“. Это выводило меня из себя, ведь тогда крутых ребят называли Таб или Рок. У меня появилась кличка, которую знал весь город, и это было мучение. Как-то мы играли на разогреве у Blood, Sweat & Tears. За вечер заработали, кажется, 50 баксов на всю группу. Зато у нас появилось много новых поклонников, и Michigan Daily напечатала о нас большую статью, в которой автор называл меня Игги. Я такой: «***! О нас пишут в прессе, но зовут меня Игги». Но что я мог сделать? Я знал цену пиару. Так что я приделал маленькое „Поп“ на конце. Мне потребовалось 30 лет, чтобы превратить это имя в то, чего мне хотелось».
Дэвид Боуи, Игги Поп и Лу Рид
Первая встреча Игги Попа и Дэвида Боуи произошла в 1971 году в Max’s Kansas City. Игги Поп в тот день лениво валялся дома на диване. Ему позвонили и сказали, что есть некий музыкант из Лондона, который говорил о своей любви к The Stooges, группе, в которой играл сам Игги: «Поэтому, Игги, давай за дело и иди знакомиться». Стоит отметить, что уже тогда у Игги Попа была серьезная героиновая зависимость. После этого Боуи перевез его в Лондон, где помогал со сведением альбома Raw Power группы The Stooges. Несмотря на то, что альбом стал классикой рок-музыки, группа всё же распалась. И у Игги продолжились проблемы с наркотиками.
Тем не менее Игги был одним из самых харизматичных и безумных фронтменов в истории рок-н-ролла. Этот человек — хотя это недоказанный факт — изобрел stage diving (ныряние со сцены в толпу — прим. «Бумаги»). Все известные фронтмены-провокаторы, начиная от Энтони Кидиса из Red Hot Chili Peppers и заканчивая панк-хардкор-звездой Джи-Джи Аллином, — все они «крестные дети» Игги Попа. А Игги Поп — это неизменно узкие штаны и вечная зависимость от наркотиков.
Как и от чего Игги Поп и Дэвид Боуи спасались в Берлине
1975 год — это распад The Stooges и яркое падение Игги Попа по наклонной. Вот что вспоминает о том времени Игги: «Я потерял контакт с реальностью, вся моя жизнь превратилась в театр. Однажды я проснулся в заброшенном здании, чувствовал себя хуже некуда. К счастью, у меня была с собой страховая карта, которую оплачивала моя мама, и я воспользовался этой картой: просто встал и прошагал 5 километров до ближайшего дурдома. На входе мне попался молодой доктор, который в этой больнице проходил стажировку. Врач сразу заявил, что с головой у меня порядок, но я ответил: „Мужик, нужна помощь“. Так вот, этот парень на месяц посадил меня в камеру к реальным психам. Всё было как в кино: один сумасшедший беспрерывно что-то бормотал и жег туалетную бумагу, другой думал, что за ним охотится ЦРУ. За месяц я выходил на улицу только раз — это был так называемый дневной отгул, когда мы все шли куда-нибудь в супермаркет пить кофе, держась за руки. Так вот, проходя мимо кинотеатра, я увидел афишу „Пассажира“ Антониони. Ну и в голове заиграло: I am the passenger. Так родился мой The Passenger».
Что Боуи, что Игги Поп в это время попадают в непрерывные истории, связанные с наркотиками. 21 апреля 1976 года они даже арестованы за хранение марихуаны. В том же году дружеская пара Дэвида и Игги переезжает в Берлин, в квартиру по адресу Хаупштрассе, 155. Тогда Боуи старался отражать в своем творчестве индустриальный дух Берлина.
Дэвид Боуи следующим образом воспринимал их переезд в Берлин: Германия — художественное и культурное спасение в те годы, начиная от экспрессионизма до дадаизма. Лос-Анджелес же засасывал его в некую бездну не только своим образом жизни, но еще и крепким обилием дилеров и вспомогательных веществ. Поэтому одной из причин переезда в Германию была идея рехаба (rehab — восстановление, реабилитация — прим. «Бумаги»), чтобы Боуи перестал употреблять. Это был некий аристократический отказ на грани высокой культуры и андерграунда. Для Боуи Берлин — в то время, вообще-то, героиновая столица мира — это суперическая версия декадентства во всех его проявлениях. И своим компаньоном в этом очищающем трипе Дэвид выбирает Игги Попа — человека, который больше других нуждался в спасении.
Образ изможденного герцога и погоня за антиутопиями в СССР
Переходный для Боуи альбом Station to Station написан под влиянием дружеской Боуи немецкой группы Kraftwerk. Изможденный Белый Герцог (Thin White Duke), последний монументальный образ музыканта, — это несомненная дань уважения и перифраз образа Kraftwerk, напоминающий стиль кабаре. Боуи мог бы прекрасно вписаться в квартет Kraftwerk. Его даже можно вырезать с помощью видеомонтажа, поместить в клип Trans-Europe Express — и никто не заметит разницы. Одна из основных мистерий перехода от глэм-рока к мрачности «Берлинской трилогии» — это траектория параллелей. Траектория Kraftwerk, например, ставит в один ряд Дэвида Боуи и Roxy Music. Они фанаты академизма, нью-йоркского классического авангарда в музыке, но при этом Kraftwerk слушает The Velvet Underground и тех же The Stooges. Принято считать, что у Боуи и Игги от рождения врожденная изящность и эксцентрика. Немцы же достигали этой эксцентрики через свой холодный образ и механический ритм. Внешняя эксцентрика Боуи и Игги Попа — это, безусловно, связующая нить с Kraftwerk.
Для Боуи Берлин — в то время, вообще-то, героиновая столица мира — это суперическая версия декадентства во всех его проявлениях
В 1976 году Игги Поп и Дэвид Боуи даже посещают СССР в погоне за увлечением Боуи антиутопиями. «Удивительные вещи тогда творились, — вспоминает Игги. — Первое, что я помню, — это как мы приближаемся к границе с СССР. Вдруг откуда-то появляется странный человек в котелке и круглых ленноновских очках. Абсолютный шпион из фильмов про холодную войну! Подходит к нам и говорит: „Хэллоу! Меня зовут Сергей, я ваш гид из «Интуриста»“. Тут я и думаю: „Ну вот, начинается!“. У нас ведь даже виз тогда не было: друзья убедили нас, что они нам не понадобятся, мы были транзитными пассажирами. В общем, пограничники отобрали у Боуи пару „Плейбоев“ и разорвали их на мелкие кусочки. Еще у Дэвида с собой оказалась книга про Геббельса, которую тоже забрали. Потом на нас напали несколько грузных, но весьма энергичных пожилых мужчин, которые тут же стали клянчить у нас американские монеты: 10 центов, 25 центов».
Дэвид Боуи и Игги Поп в Москве
При всех романтических вдохновениях Дэвида Боуи нацизмом и немецким экспрессионизмом Игги Поп имеет свои подвязки с немецкой культурой. В это время он называет себя «лидером, который не хочет, чтобы за ним следовали» и «человеком, о котором Ницше только и мог писать», то есть сверхчеловеком. Игги при этом пытается быть героем, не имея к тому героических качеств, и через некоторое время, в 1976 году, выпускает свой первый сольный альбом The Idiot, ставший необъятно влиятельным. Записанный во Франции, сведенный в Мюхнене, The Idiot подготавливает почву для иконичного альбома Боуи Low — первого альбома из «Берлинской трилогии».
