«Память о войне вошла с кровью,  а не с пропагандой»

20 января 2017

Петербургский кинооператор Сергей Астахов, снимавший фильмы Алексея Балабанова, нашел на своем участке в Ленобласти множество боеприпасов и массовое захоронение солдат времен Великой Отечественной. Он запустил в сети кампанию по строительству часовни в память о погибших на Синявинских высотах. За две недели удалось собрать более 80 тысяч рублей. Сергей рассказал «Бумаге», почему хочет построить именно часовню, отчего важно, чтобы ее строили на общие деньги, и как собирается превратить территорию рядом с памятным зданием в «участок правды».

— Вот здесь воронки, видите. Вот эта — диаметром 3 метра. И вот еще одна — в два раза больше. Там есть неразорвавшиеся мины. Я хочу пруд вырыть, но если наткнешься на них, от экскаватора ничего не останется. И я не знаю, что делать.
Петербуржец Сергей Астахов показывает сделанные с квадрокоптера снимки своего участка в поселке Синявино-2 размером в 10 гектаров. Дом расположен на самом краю выкупленной им 10 лет назад территории. На снимке одна из частей земли испещрена десятками дыр от снарядов. Некоторые расположены совсем близко друг к другу, из-за этого почва кажется выжженой.
Весной в воронках скапливается вода, в некоторых еще со времен предыдущего владельца разлагается мусор. В 2011 году Сергей нашел на своем участке останки сразу 15 солдат времен Великой Отечественной войны.
На Синявинских высотах, неподалеку отсюда, в 40-е годы прошло множество боев, в результате которых, по данным военных историков, погибло до 360 тысяч человек.
В январе этого года Сергей опубликовал пост в «Фейсбуке»: он написал, что хочет собрать деньги на строительство часовни в память о погибших на Синявинских высотах. Рядом с часовней планируется установить мемориальный камень воинам разных вероисповеданий, «не по своей воле убивающих друг друга в этих болотах». Пост набрал больше тысячи лайков, а незнакомые люди спрашивают в комментариях, как еще могут помочь со стройкой.
Сергей ведет нас по огромному и еще не достроенному двухэтажному дому в стиле модерн. Он сам спроектировал постройку. У Сергея седые волосы, крепкая фигура и немного осторожная походка с легкой хромотой: 10 лет назад мужчина пережил инсульт и несколько месяцев не мог двигаться. Ему до сих пор иногда сложно говорить, но к своей работе он вернулся сразу, «как встал на ноги». Сергею 63 года, почти половину из которых он работает кинооператором. Вместе с Алексеем Балабановым он снимал первый и второй фильмы «Брат», работал оператором на картинах «Мне не больно» и «Война». Для британцев снимал фильмы о ГУЛАГе и Сталинграде, одна из самых масштабных работ последнего времени — российский высокобюджетный (9 млн долларов) фильм-катастрофа «Метро».
Сергей Астахов. Фото: Юрий Гольденштейн
Мужчина также конструирует съемочное оборудование, а для нового проекта — фильма об орбитальной станции «Салют 7» с бюджетом 400 млн рублей — разработал создающие эффект невесомости механизмы.
— Я был далек от мысли проводить здесь раскопки, просто хотел жить в неком подобии деревни, но недалеко от города. У меня там работа, а здесь полчаса езды. Синявино-2 оказалось почти идеальным местом. О том, что здесь валяются мины, я знал, уже когда покупал участок.
Снаряды времен Второй мировой находил на участке и прежний хозяин. В ящики под одной из сосен на территории он складывал останки солдат, которые периодически находил. Сам Сергей сбрасывал обнаруженные боеприпасы в болото, где они не представляли опасности.
Обычно, приезжая со съемок, Сергей занимается хозяйством: строит бассейн, теплицу и дом, куда, по его замыслу, будут приезжать дети и внуки. Там же он хочет устраивать кинопросмотры на «операторских встречах». Купив участок, мужчина сначала планировал занять часть его кроличьей фермой. Какое-то время она даже работала, но в итоге из-за нерентабельности ее пришлось закрыть. Весной 2015-го Сергей продолжил разрабатывать землю для строительства — именно тогда стал понятен масштаб скопления воронок.
— В прошлом году я начал вырубать мелколесье. Сначала сделал съемку с квадрокоптера, чтобы посмотреть, какие деревья можно вырубить. А потом попросил друзей «полетать» над участком еще раз. И когда посмотрел эти материалы, пришел в ужас. Тогда ко мне и пришла идея построить часовню. Я думал об этом давно, но не хватало эмоционального стимула.
Участок, на котором Сергей нашел воронки от бомбежек
Сергей находит фото первых «раскопок». Снимок датируется 22 июня 2011 года («Смотрите-ка, день начала войны! Я не специально»). В тот день он вместе с рабочими начал разравнивать землю на одном участке в 80 соток.
— Возможно, здесь находилось санитарное захоронение. Есть версия, что это были просто брошенные в воронках бойцы. На них не было ни сапог, ни портупей, ни блях, ни других опознавательных признаков. Обычно с бойцов снимали всё, что могло пригодиться другим солдатам. Когда приехали поисковики, которых я позвал, они забрали останки и похоронили. Там, на Синявинских высотах, есть мемориал и могила для неопознанных останков.
— Тогда появилась идея сделать некий знак, который был бы памятным и показывал бы мое отношение к этой земле и к людям, которые здесь лежат, — объясняет оператор.
Сначала Сергей захотел построить на этом месте церковь, но после понял, как он говорит, что это «пафосно и бессмысленно». В этом случае мужчине пришлось бы содержать не только здание, но и священника с семьей. Кроме того, нужно быть уверенным, что это же будут делать и родственники после его смерти. Другой вариант: отдать участок РПЦ. По предположению Сергея, церковь его не взяла бы: прихода в садоводстве Синявино-2 нет, постоянных жителей тут примерно десять человек.
— Предыдущий хозяин хоронил в воронках много мусора. Некоторые из них мне пришлось очистить и закопать. А воронок много, и там могут быть неразорвавшиеся бомбы, останки бойцов, изуродованная техника и многое другое. Видно, это будет очень долгий процесс. Технику мне приходится арендовать почасово. Но я должен и хочу обработать этот участок и использовать, ведь я плачу налог на эту землю. Думаю, что государство должно мне платить за то, что привожу эту землю в порядок, а потом я уже должен был бы платить ему. Но это шутка. Так и напишите два раза: «Шутка!».
На большом экране телевизора в одной из комнат — снимки снарядов, найденных во время работ на участке. Проржавевшая мина с фотографии пролежала на земле не закопанной несколько десятков лет. Но «если она жахнет», будет серьезный взрыв, объясняет кинооператор. Еще одна находка — граната «лимонка» со сгнившей чекой, спусковой механизм которой мог взорвать ее в любой момент. Вместе с рабочими Сергей унес ее.
— Как-то мы позвонили в МЧС. Это был первый и последний раз. Они сказали: «У дороги оставьте, мы как-нибудь заберем». Но мы ждать не стали. Наверное, у них здоровый цинизм, этих старых боеприпасов слишком много.
Сергей показывает проект часовни
Детские фотографии Сергея и его родственников
Четыре года после первой находки он не занимался поисками снарядов или останков. «У меня не было цели все найти и собрать, мне хотелось бы сделать это место безопаснее для себя и тех, кто будет здесь бывать», — объясняет он, добавляя, что соседи на своих участках сталкиваются с напоминаниями войны едва ли не чаще него.
— Мы здесь со студентами снимали короткий фильм «Винтик пропаганды». Для реквизита нам были нужны мины и каски — мы всё это здесь рядом и собрали. Как бабушка в огороде огурцы, — вспоминает Астахов.
Когда Сергей всё же задумал строить часовню, он начал собирать снимки Синявинских высот времен войны, чтобы реконструировать быт солдат на этой земле. Самые репрезентативные — карточки полицейской дивизии СС. На портативные фотоаппараты немцы снимали себя рядом с телами погибших, подбитыми танками, в окружении болот и затонувшей техники. Советских снимков тех лет почти не осталось, только фото советских корреспондентов уже после освобождения Ленинграда. Но оператор продолжает искать — в архивах ФСБ и Ленобласти.
Фото: Юрий Гольденштейн
В планах Сергея также — собрать информацию о том, как в районе Синявино-2 люди жили в 30-е годы. Тогда это было крупное месторождение торфа, на котором работали раскулаченные крестьяне, жившие в бараках в рабочих поселках. Найденные снимки и документы времен коллективизации и военных лет он хочет разместить в часовне или в здании, которое он построит рядом, — чтобы все могли вспомнить или узнать о том, что происходило на этих землях более 70 лет назад.
— Почему часовня? Для меня это некий символ, он значим и вызывает интерес. Здесь не проводят службу, как в церкви. Но в памятные дни, конечно, было бы хорошо ее проводить. Для меня начало войны и победа — важные даты, и хотелось бы, чтобы молодежь адекватно, с уважением относилась к этим временам.
Для оператора война вообще — главная тема детства. Он вырос в небольшом селе Селищи в Мордовии с населением в 1200 человек. На войну из него ушли 900 жителей, а вернулись только 300. По воспоминаниям Сергея, горе утраты дало оставшимся надежду на хорошую жизнь:
— Нас окружали воевавшие с детства люди, инвалиды, об этом много говорили. В нашем селе жили три Героя Союза. Все эти истории, люди были как легенда. И память о войне вошла с кровью, а не с принудительной пропагандой. Но эти события становятся всё дальше и дальше и скоро станут как времена Нерона и Сенеки, когда можно нафантазировать что угодно. Пока живу, хочу по возможности знать правду о земле и том времени. Думаю, не всегда она должна быть приятной, — заключает Астахов и добавляет, что хочет, чтобы территория с часовней стала «участком правды».
Сергей приводит к месту недалеко от дома: здесь возведут часовню, рядом поставят ограду и замостят брусчаткой. Он выбрал это место, чтобы часовня находилась на открытом участке и в нее мог попасть любой желающий.
В течение разговора мужчина часто повторяет слова «память», «вспоминать», «помнить», «памятное». Сохранение воспоминаний для будущих поколений — вот еще одна задача, по его мнению, которую должна выполнить часовня. «Память — одно из немногих качеств, отличающих нас от животных. И не только в отношении войны», — говорится на его сайте по сбору средств на памятник.
— Я до сих пор расстраиваюсь из-за того, что государство могло бы заняться этим раньше: раскопать, опознать останки. Определить наши или не наши, похоронить по-человечески, свидетелей опросить. Последние два-три года, когда ветеранов было больше, стали решающими, и мы их упустили, — отмечает Сергей.
Под слоем снега здесь находятся воронки в диаметре от трех до шести метров. Фото: Юрий Гольденштейн
Воспоминания, считает кинооператор, пластичны и легко поддаются фальсификации. Раньше, говорит он, напечатанное в советских газетах не подвергалось сомнению, а при нынешнем объеме информации можно фальсифицировать любые сведения.
Сергей припоминает очень яркий для него пример — встречу с американкой Линзи, работавшей на съемках фильма «Брат 2». Девушка спросила у съемочной группы: «Вот когда мы с немцами воевали, русские были на немецкой стороне или на нашей?». Подобное невежество, считает Астахов, пусть и не до такой степени, встречается у российской молодежи.
— В молодых людях иногда сквозит: «Пиндосы, да мы их порвем как Тузик грелку». Это всё очень страшно. Я служил в войсках химической защиты и знаю, что такое атомный взрыв, химическая и бактериологическая войны. Не дай бог. То, что было, может показаться раем по сравнению с современной войной.
Деньги на строительство часовни в Синявине жертвуют и молодые люди, и те, кто помнит военное время. На здание и памятный камень уже собрали 80 тысяч рублей. Оператор подчеркивает, что может построить часовню и на свои деньги, но считает, что возведение такого памятника должно быть прежде всего общим делом: «Строительство здания — это не есть цель, это идея. Строить-то я начну в любом случае, вне зависимости от собранных средств. Но, понимаете, это такой перевертыш. Я не могу написать список имен тех, кто лежит здесь, но могу написать список имен тех, кто помнит о них».
Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите появившуюся кнопку.
Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить
Все тексты
К сожалению, мы не поддерживаем Internet Explorer. Читайте наши материалы с помощью других браузеров, например, Chrome или Mozilla Firefox Mozilla Firefox или Chrome.