Завтра, 19 декабря, актёр Михаил Ефремов прочтёт бунтарский монолог Эгмонта из трагедии Гёте в Большом зале филармонии. Выступление пройдёт под музыку Бетховена. «Бумага» узнала у Ефремова, с кем проще работать — артистами или музыкантами, почему приходится цензурировать самого себя и зачем современным авторам документалистика.
Фото: Виктория Взятышева/ «Бумага»
О выступлении в филармонии и нервах
В последнее время я мало работаю по своей непосредственной специальности — драматический театр: теперь я больше чтец или певец. Недавно вместе с оркестром Сергея Скрипки в московском зале Чайковского мы сделали «Короля-оленя» — читали по ролям пьесы Коростылёва и Таривердиева. После этого я стал выходить на такие большие площадки. Я до сих пор представляю, как буду нервничать перед выступлением. Дирижёр предложил мне такой вариант: на концерт вместе со мной приедет моя жена Софья Кругликова, она по профессии звукорежиссёр и поможет со звуком. Когда долго репетируешь с артистами, всё становится понятно, можно за них уцепиться, если что. А здесь — музыка и ты. А музыка — это совершенное искусство. Этот текст (монолог Эгмонта — прим. «Бумаги») читали Юрьев, Царёв, Смоктуновский — мне и рот открывать страшно!О запретах и «Гражданах Бесах»
Я не мечтаю о цензуре или художественных советах. Самые правильные слова, я считаю, были написаны на вратах в Телемскую обитель: «Делай, что хочешь». Эти слова Лия Меджидовна Ахеджакова сказала про моего героя в фильме «Когда я стал великаном». С тех пор ничего не изменилось.
«Иногда мы вырезали смешные и клёвые, но достаточно жёсткие вещи, потому что там было действительно прямое оскорбление»
О «Господине Хорошем» и шутках ниже пояса
«Господин Хороший» отличается от «Гражданина Поэта» тем, что там не поэзия, а жанры. Например, «амораль» — как мораль в баснях, только наоборот, «христорадина», «бля-мажор» — для любителей канала «Ля-минор», наверное. Это тоже интернет-проект, но нам ещё нужно придумать формат. Мы пять раз пытались работать с «Дождём», но на любом телевидении — даже в интернете — такое количество начальников, что кому-нибудь из них обязательно что-то не понравится. В интернете же мы сами себе редакторы и начальники. Иногда мы вырезали у себя даже смешные и клёвые, но достаточно жёсткие вещи, потому что там было прямое оскорбление, что нельзя допускать. Это как в КВН. Я же вижу там прекрасные шутки, но они немного ниже пояса и их вырезают, — это правильно, такая цензура нужна. КВН всё-таки и бабушки смотрят, им может быть неприятно.
«Раньше у театрального зрителя не было ни интернета, ни телевизора, ни радио. Сейчас, когда всё это есть, нужно больше правды»
О документалистике и театре
Сейчас мы играем в театре «Современник» пьесу Майка Пэкера «Анархия» про панков, но вообще она про всё, она очень современная. Сегодняшние авторы, как мне кажется, больше увлекаются документалистикой, чем действием и интересной историей. Но сейчас такой период, это важно, чтобы пробиться к зрителю. Раньше у театрального зрителя не было ни интернета, ни телевизора, ни радио. Сейчас, когда всё это есть, нужно больше правды. Документалистика — это дорога к правде. Другое дело, что авторы наиграются с ней — с дневниками заключённых или, например, материалами суда над Магнитским, по которым поставлен замечательный спектакль, а потом, я надеюсь, появятся и авторы, которые художественно это осмыслят.
