Специалист в области этикета — о пролетарских привычках русских, крестных ходах и женском интеллекте

Пролетарская революция, о которой так долго говорили большевики, свершилась как дворянско-мещанская. Пролетариев было пять процентов, дворян — чуть больше, а мещан — гораздо-гораздо больше. Страна, вообще, была сельская и с замечательной сельской культурой. И вот все смешали, получилось мещанство. Тогда было объявлено, что буржуистские правила не нужны, а новые не создали — они просто не могли быть созданы. Были, конечно, попытки сформировать советского человека, но он так и не был создан.

Получился монстр, который не умеет ни есть, ни пить, ни разговаривать. Я не имею в виду дипломатов, министров и президента — здесь все хорошо, как хорошо и у того процента, который выезжает за границу. Люди попросту не интересовались этикетом, ведь было объявлено, что все это — буржуистское. Помните Шарикова? «Вот все у нас, как на параде, салфетку — туда, галстух — сюда, да „извините“, да „пожалуйста“, „мерси“, а так чтобы по-настоящему, — это нет! Мучаете сами себя, как при царском режиме».

Сегодня мир переживает эпоху транзита. Этот транзит заключается в том, что мы движемся в совершенно новом направлении. Общество потребления постепенно уходит в прошлое, и вместо него появляются новые антропоструктуры. Правда, в России этот процесс только начинается, он пока почти незаметен, но в мире — ощущается. Люди объединяются и образуют антропологическую оболочку планеты. Ломаются институты (пока не государство — к этому нет предпосылок), человечество переходит на новый этап. И в этом переходе очень важна коммуникация, умение себя вести — это и есть современный этикет.

Посмотрите на бабуинов — у них очень жесткие традиции: как выбирается и где сидит старейшина, какие-то брачные обряды и прочее. Эти вещи не меняются, потому что за их счет держится каркас общества. И в этом смысле каркас нового общества — это общение. Мы, в России, это умение потеряли, его нужно возвращать. Да, у нас есть своя национальная матрица, свои особенности этикета, мы должны это обязательно учитывать, но и должны понимать, что мир живет коммуникациями. Сегодня мне совершенно наплевать, графиня вы или княгиня, как и вам наплевать, кто я. Важно, что вы знаете и умеете и что умею и знаю я. Это и есть цена нового человека. Коммуникация — это не только умение говорить, но и умение себя вести, умение есть, одеваться, создавать собственный имидж.

В этикете сейчас происходят очень сложные и медленные изменения. Меняются ценности, ценности превращаются в практику, а практика диктует нравственные принципы, которыми мы руководствуемся. То есть главная идея, от нее — практика, и уже оттуда — всякие идеологии.

Кто это все диктует? Во всем мире всегда диктовала, диктует и будет диктовать такие вещи прослойка, которую мы в России называем «интеллигенция». И так как сегодня интеллигенция у нас сведена до уровня плинтуса, то и мы все находимся на одном уровне с этим плинтусом.

Интеллигенция — это ведь не высшее образование, это долгий путь человека, который имеет что-то внутри и может что-то создавать. Так называемая элита, которая у нас существует, — это не интеллигенция, они ничего пока создать не могут. Поэтому мы ждем, когда это все исторически изменится. Требования современности и эпоха транзита возьмут свое.

Неприлично обсуждать свои религиозные и политические взгляды, например, за столом. Но запрещать говорить о политике в обществе, прикрываясь каким-то фальшивым этикетом, конечно, глупо. Люди должны обсуждать политику. Иначе будут говорить только одни, по радио и телевидению, а остальные будут молчать.

Мы можем и должны говорить о политике — нужно только знать когда. Обсуждение необходимо, чтобы формировалось общественное мнение. Это правильно, что люди между собой на эти темы общаются. Другое дело, если я с вами не согласен, то не буду говорить вам, что вы такая-сякая. В споре рождается истина, и в этом споре я буду уважать ваше достоинство. Я могу что-то доказывать, убеждать вас, но не переходить границы, чтобы не унижать вас.

Что касается религии, то здесь еще сложнее. О таком в светской беседе не говорят. У нас светское государство, и мы не должны об этом забывать. Роль религии в обществе должна определенным образом ограничиваться.

Россия — исторически православная страна, и православие во времена империи диктовало очень много базовых вещей, вплоть до законов. И сегодня для многих церковь является опорой. И это прекрасно — хорошо, когда человек во что-то верит. Я сам верующий человек, но считаю, что церковь должна ограничиваться в жизни людей. Христос принес свою жертву не для того, чтобы мы ходили и указывали: «Ты грешник», а чтобы жили и радовались. А если кто-то принимает решение служить господу, то он постригается в монахи.

Я сам провел первый крестный ход в Петербурге, был его организатором в 1993 году. Крестный ход — это одно из проявлений православия. Но когда у нас все время проходят крестные ходы, по любом поводу, чуть что, сразу упоминается религия, стоит вспоминать одно классическое произведение Федора Михайловича Достоевского — «Легенду о Великом инквизиторе». Иван Карамазов как раз рассказывает Алеше, что, когда Великий инквизитор арестовал Христа, он пришел к нему ночью и сказал: «Зачем ты к нам пришел? Мы твоим именем уже все сделали: построили церковь, всех научили. Уходи, иначе я сожгу тебя». И Христос уходит. Вот не делаем ли мы так же со всеми этими крестными ходами, милоновыми и иже с ними? Вера — это личное дело каждого, и пользоваться верой для идеологии или своей карьеры — это ужасно.

У меня есть хороший пример на эту тему. Десять вечера, «Буквоед», презентация моей книги. Все уже обалдели, я сам обалдел — у меня с восьми утра были лекции. А люди все не уходят, задают вопросы. И вот все закончилось, я собираю компьютер, свои вещи, и ко мне подходит человек и говорит: «Иван Сергеевич, вот вы говорите, что этикет — это все важно и нужно, но не учит ли это двуличию?». Я ему говорю: «Пошел вон». Он: «Ну как же? Вы только что говорили о вежливости». Я: «Пошел вон». Он ушел, собрался, видимо, с мыслями, возвращается и говорит: «Я понял». Я с восьми утра там и сям читаю лекции, не ел и не пил, но все равно им отвечал. Это двуличие или вежливость? Граница между этикетом и лицемерием лежит в уважении одного человека к другому.

С точки зрения этикета здесь ничего не изменилось. Да ничего измениться и не может. Женщина, конечно, теперь такой же генеральный директор, как и мужчина: с нее так же спрашивают. Женщины это право завоевали. Но то, что интеллект у мужчины и женщины разный, — однозначно; то, что обмен между левым и правым полушариями происходит иначе, — доказано. Женщина видит мир не так, как его видит мужчина. Нам нужно просто любить друг друга, целиком, со всеми недостатками. Это очень важно. Этому нужно учиться самим и учить детей.